Соседи бросили молодого кота (бенгал), потому что переехали. Переехали, к слову, в соседний город за 700 км на своей машине. Кота забрала себе, хотя до этого кошек не особо любила и заводить не планировала. Думала, отдам кому-нибудь, как только найду ответственные руки. А потом пожила с ним и отдавать передумала.

С тех пор кот переехал со мной из Владика в Новосиб. Оттуда в Тюмень. Оттуда в Питер. Сейчас мы с ним в Москве, здесь и останемся. Приходилось для его перевозки выкупать полностью купе; отменять рейс с невозвратным билетом, когда выяснялось, что из-за ошибки при оформлении кот полетит в багажном отсеке, а не со мной в салоне самолёта; тайно держать его в одной из съёмных квартир (ничего не испортил); рьяно скандалить с соседкой, чей попугай влетел на наш балкон, когда там был Кот (итог очевиден).

Я обожаю этого кота! Он послушный, умный, активный, как турбовеник, без истерик и стрессов перенёс все поездки: смотрел в окно, прыгал по полкам, знакомился с новыми людьми и животными… Смотрю на него и не понимаю, как его можно было бросить, он же почти как родной и чуть шкодливый сын-подросток, в доску свой. Всегда говорю ему: "Не в переезде дело, Кот, а в людях". Он, кажется, всё понимает. Теперь я люблю котов.

Дело было в городе Смоленске в начале апреля 1998-го года.

На свою родину в наш славный город из Брянска приехал мой друг детства Сергей по прозвищу Серый.

Но слово "приехал" здесь не совсем точно — его привезли на милицейской машине гаишники и выгрузили из нее завёрнутые в брезент аккумулятор, инструмент и прочие железки.

Время

Когда началась семейная жизнь, муж предложил уйти мне с работы и стать домохозяйкой. Аргументировал он это тем, что мы оба работаем и дома нет ни уюта, ни еды домашней, а ему это очень важно, да и оба вечно уставшие. Я согласилась, но с условием, что муж будет платить мне зарплату, чтобы я себя не чувствовала ущемлено, когда придется просить деньги на новые трусы. Посчитали, сколько мне надо на бытовые расходы, продукты, одежду, салоны и другое. Сумма вышла приличная, но муж не отказался от своих слов. Для меня это как работа: дома всегда качественная уборка, есть свежая еда, я в настроении, единственное, когда я могу забить на свои обязанности, — это болезнь, но я никогда не болела так, чтобы не смочь встать приготовить и прибраться. Выполнить на отвали тоже не могу, я за это получаю деньги.

Считаю, что это идеальная схема, муж доволен, я довольна, а что еще нужно? Предупреждая прогнозы про беременность и детей: мы сразу договорились, что на это время у нас будет домработница, няня и заказанная еда, пока я не вернусь в строй. Понимаю, что не у всех есть такая возможность, но и не понимаю тех, кто кое-как закрывает базовые потребности и бесплатно пе[тух]ит дом, готовит, обслуживает мужа. Я бы лучше работала в таком случае.

Я постоянно хочу жрать, и я постоянно жру, жру, жру, жру... Утром собираюсь на работу и жру, приезжаю на работу — сразу же жрать. Спустя пару часов обязательно жру. Обеденный перерыв — жру целый час без остановки. Проходит час и — о чудо, — я снова жру... И так, пока еда не закончится. Приезжаю домой — бегом жрать. После ванны опять жру. После того, как пожрала, я опять жру. Иду гулять, обязательно затяну друзей в кафе, чтобы пожрать. Прихожу домой — опять жру. Я и ночью несколько раз просыпаюсь, чтобы пожрать. ВСЕГДА ХОЧУ ЖРАТЬ. Каждый день по магазинам хожу и покупаю только еду. Скоро весь свой бюджет прожру... Когда с деньгами на еду будет туго, даже не знаю, как я буду выкручиваться, наверное, найду вторую работу. И, наверное, пойду в больницу проверяться на наличие в организме паразитов…

Несколько слов о перфекционизме. Супруга моя, как я считаю, аккуратист и перфекционист какого-то запредельно высокого уровня. Ну, судите сами: если я делаю что-то на кухне, то после этого долго и упорно навожу порядок, стараясь истребить любые признаки того, что я здесь был. После этого появляется жена, хватает тряпку или губку, какие-то химические вещества, и начинает всё тереть, приговаривая, что я опять устроил разруху, и она не понимает, как в этом бардаке вообще можно что-то делать.

А тут поехали мы на кладбище, навести порядок на могилке моего тестя, царство ему небесное. И взяли с собой тёщу. Она ветеран и узник фашизма, но энергии, слава Богу, хватает. И вот представьте, как я слушал общение дочери (то есть моей супруги) с мамой:

"Мама, что ты там делаешь?! Я там уже убралась! ", — "Да, конечно, вижу, как ты убралась!! "

"Мама, хватит уже там скрести, сколько можно! "

"Мама, тут уже идеально, что ты ещё делаешь? "

И вот итог: в завершение трудового дня, когда мы уже вовсю наработались лопатами, граблями, щётками и тряпками, тёща обозрела результаты работы и сокрушённо произнесла: "Вообще ничего не сделали! Как будто и не приезжали! "

Когда мы уже доставили тёщу домой, и ехали к себе, жена вдруг озабоченно спросила: "Я что, на неё похожа? " "Ну, есть немного", — ответил я, не погрешив против истины.