в бокс, когда Володя вдруг завопил: "Стой, стой,... твою мать! "

Останавливаемся — мол, что такое? Его ответ потонул в матерном хохоте:

"Поаккуратнее надо, мужики! Капот чуть не поцарапали! "

Моё: осень 1977 года. Угол Марата и, кажется, Стремяного переулка в

Ленинграде. Бригада каменщиков строит наверняка теперь уже давно всем известную баню на Марата. Стройка огорожена забором, а внутри стройплощадки лежат трамвайные рельсы. Трамваи на время строительства бани, понятно, пустили по другому маршруту. Рельсовый путь не прямой.

Сначала он заходит за забор по Стремяной, и тут же, на площадке плавно поворачивает на улицу Марата, направляясь в сторону небезызвестного музея

Арктики и Антарктики. Сам трамвайный рельсовый путь тем не менее хоть и проходит вдоль забора, но между крайним рельсоми и глухой изгородью все же остается свободное пространство.

И вот приезжают на стройку субподрядчики, кажется, сантехники. В качестве инструментального ящика у них приспособлен трехтонный металлический контейнер, используемый для железнодорожных перевозок.

Контейнер надо как-то разместить на площадке. Ну, зацепить за уши крюками КБКшки (башенного крана) дело нехитрое. А вот поставить на отведенное для ящика место оказалось не так просто. Посередь площадки не бросишь — мешаться будет. Надо кинуть как можно ближе к забору. На сей раз ящик было решено дислоцировать в углу площадки, как раз за тем местом, где трамвайные рельсы делают поворот. Проблема заключалась в том, что вылета стрелы крана не хватало для того, чтобы опустить ящик у самого забора. Что делают такелажники в таких случаях? Правильно, злостно нарушают правила техники безопасности, то есть, собирают бригадку из нескольких мужичков, и, прежде чем подать команду "майна", раскачивают этот самый груз. Тут гляди в оба. Работа должна быть ювелирной как со стороны самих стропалей, так и со стороны крановщика.

Команду надо подать в тот самый момент, когда после нескольких движений вперед-назад ящик, раскачиваясь маятником буквально в десяти-пятнадцати сантиметрах от земли, станет приближаться к предназначенному для него месту. Дал команду чуть раньше — ящик плюхнется ближе, чем ему предназначено — недолет. Позже — произойдет то же самое: маятник успеет начать обратное движение, и плюхнется примерно на то же место, что и при недолете, но перелетом это, конечно, не назовешь. Операция, как правило, с первого раза успешно завершается очень редко, так что повторять ее приходится несколько раз. Командует процессом всегда только один человек. Он и подает команду крановщику в нужный момент. В этот раз главным стропалем был некий Петя. По его команде "майна" крановщик бросает ящик на землю, и после неудачного приземления по его же (и только по его) команде "вира" вновь поднимает ящик на небольшую высоту.

В тот раз удачно завершить дело удалось с третьего-пятого раза. Бригада вздохнула с облегчением, мужички потянулись за сигаретами. И тут нашелся один хохмач.

— Петь, смотри-ка, трамвай-то ведь не пройдет. Заденет на повороте.

Не врубаясь в ситуевину, Петя смотрит на рельсы, затем на ящик, задумывается буквально на долю секунды, сокрушенно вздыхает: "Блин, и в самом деле ведь не пройдет". И — крановщику:

— Леша, вира!

... В повторении операции хохмач не участвовал — прятался от товарищей по бригаде в недрах стройки.

заколочки на шарфе + массивный браслет часов на лапе + о-де-колонь — аксессуары, намекающие всему окрестному быдлу, что "ваще-то я на мерсе, только он сломался и мое сиятельство снизошло".

У кабана в лапе массивный кейс, с которым в толпе неудобно. И кейс опускается на колени сидящему дядьке, чуть не разбив планшет.

— Ты че творишь, урод?! — возмутился мужик.

— Потерпишь, — через губу бросает свинина.

Окружающие заинтересовано тянут шеи — подерутся или нет? Весовые категории сильно разные, да и как тут биться? Тут ни родить, ни залететь.

Поезд вылетает на открытый участок и кабан достает мобилу. Судя по разговору — отчитывается начальству. Этакая деловая колбаса. Глаза в потолок устремлены.

Мужичок тем временем водит рукой вдоль кейса, подносит к глазам планшет и терпит чумадан на коленях.

На пересадочной станции кабан с толпой вылетает из вагона, кейс неожиданно распахивается и на платформу водопадом сыпятся бумаги, ручки, ежедневник... А народ бежит. Толпой, потоком. Кабан распихивает людей, получая в ответ лучи поноса и десятки пожеланий разнообразных извращений и способов смерти. Бумаги возвращаются в кейс в непотребном измятом и грязном виде. Потный и злой кабан захлопывает чемодан и из его рта изрыгается поток мата. Надпись маркером по кожаному (или пластиковому? ) боку "Даю в жопу без резинки 300 баксов/ночь".

предстоящей встречей с бизнес-партнерами.

Достали свою курицу в фольге, яйца, термос с чаем, всё как положено. Завтракаем.

Наблюдаем картину.

Трасса ещё совсем пустая по обе стороны Варшавки. Дорогу в обе стороны разделяет травяной газон.

Подъезжают, разворачиваются, и становятся через дорогу гайцы. Рядом с нами, но по диагонали. В городской черте.

Видно, что вышли на охоту. Но толком ещё не проснулись.

Старший гаец, его всегда по животу легко опознать, пошел в лесок отлить.

Молодой, открыл свою дверцу, выставил зад, стоит и приводит в порядок свои гаишные бумажки.

Готовится составлять протоколы на нарушителей скоростного режима.

И тут из города, нарушая все правила скоростного режима, несутся две иномарки.

Молодой охотник-гаец как увидел, что "дичь" безнаказанно просвистела мимо него, аж присел от неожиданности.

Смотрит и видит, что ещё пара таких же борзых иномарок на огромной скорости рвутся на волю со стороны Киева.

Сработал охотничий инстинкт.

Он подхватывается, перебегает почти к нам, и тут понимает — палочку полосатую забыл в своей машинке.

А бежать уже поздно. Туда-сюда не успеет. Уйдут. (Вся эта гамма чувств читается на его лице).

Но он молодец, не растерялся.

Снимает фуражку и начинает махать приближающимся автомобилям.

Решил фуражкой остановить нарушителей.

Когда машины просвистели мимо, и молодой гаец стоял в растерянности, из громкоговорителя их штатной машины донесся заботливый голос старшего.

— Шапочку одень! Простудишься!