Бабушка дала деду задание — избавиться от мух, купить липучек или дихлофос какой-то. На что он ей сказал, что все порешает. Вечером на подоконнике были аккуратно выложены 20 стопочек по пять мух и зафиксированы моим лаком для волос для пущей надежности. Дед сказал, что половину мух наловил на улице для эпичности, и что пенсия — не значит сидеть на лавке и обсуждать говно всякое.

Родители со стороны папы умерли задолго до моего рождения, бабушки-дедушки тем более. Со стороны мамы дедушка с бабушкой ушли раньше, чем я пошла в школу, их я толком не помню. Тети не стало, когда мне исполнилось 10, отца — 11, дяди — 16. Мать всю жизнь манипулировала своим здоровьем, я жила в страхе её смерти каждый день, молясь, чтобы мне поскорее исполнилось 18, и я смогла пойти работать, чтобы не попасть в интернат.

Я боюсь заводить отношения, семью, детей, постоянно думаю о том, как могут женщины выходить в декрет и рассчитывать на своих мужей: а вдруг тех не станет. Я не боюсь смерти ни чужой, ни своей, я просто не могу доверять такой хрупкой вещи, как человеческая жизнь. И очень грущу, возвращаясь с очередного уютного семейного праздника, на котором я всегда сижу в углу в качестве одинокого гостя.

Про лифты. У нас в общаге в лифте была табличка "Грузоподъемность 320 кг или 4 человека" и доцарапано "... или 8 студентов".

— Я не знаю как поступить...

— Ты взрослый человек, делай так как сказала мама!