Чтобы мы видели, сколько мы переедаем, наш живот расположен на той же стороне, что и глаза.
Толстой сказал, что смерти нет, а есть любовь и память сердца. Память сердца так мучительна, лучше бы ее не было... Лучше бы память навсегда убить.
Оправившись от инфаркта, Раневская заключила: — Если больной очень хочет жить, врачи бессильны.
Я заметила, что если не жрать хлеб, сахар, жирное мясо, не пить пиво с рыбкой — морда становится меньше, но грустнее.
Одиночество как состояние не поддается лечению.
Склероз нельзя вылечить, но о нем можно забыть.
Мне попадаются не лица, а личное оскорбление.
Я жила со многими театрами, но так и не получила удовольствия.
Когда мне было 20 лет, я думала только о любви. Теперь же я люблю только думать.
У Раневской спросили: что для неё самое трудное?
— О, самое трудное я делаю до завтрака, — сообщила она.
— И что же это?
— Встаю с постели.
— Сегодня я убила 5 мух: двух самцов и трех самок.
— Как вы это определили?
— Две сидели на пивной бутылке, а три на зеркале.
— Почему женщины так много времени и средств уделяют своему внешнему виду, а не развитию интеллекта?
— Потому что слепых мужчин гораздо меньше, чем умных.
Здоровье — это когда у вас каждый день болит в другом месте.
Проклятый девятнадцатый век, проклятое воспитание: не могу стоять, когда мужчины сидят.
Даже под самым пафосным павлиньим хвостом всегда находится обыкновенная куриная жопа.
