Конечно, начальникПДС заинструктировал меня до полного опупения, обратив вниманиена то, что эта дверка запирается путем поворота рукоятки, которую поворачивать не надо ни в коем случае. чтобы не заст-рять. Мы летим на ученья под Брянск, зимой. Время подходит квыброске, я занимаю свое место в закутке, держу руками дверцу.
Орет сирена, вываливается в дверь поток бойцов, хлопают вуглу дверки чехлы от стабилизаций. Когда последним покидаетботр выпускающий, я абсолютно непроизвольно поворачиваю этусамую злополучную ручку. Секунды через полторы, когда мне неудается откинуть дверцу и выйти, понимаю что наделал. Повернутьручку обратно, чтобы расфиксировать дверцу и выйти, в спешке, естественно, соображения не хватает. Дергаю эту злосчастнуюдверку, пытаюсь вылезти через верх (мешает парашют за спиной).
В бесплодной борьбе проходит секунд 15, я уже начинаю пони-мать, что безнадежно отстал от потока десантирующихся, само-лет за это время улетел уже достаточно далеко. Тут подходит"бортпроводница" (мужского, естественно, пола) и, щелкнувпредварительно тумблером закрытия двери, освобождает меняиз "плена" и почти силой, упирающегося и порывающегося все-такипрыгать, затаскивает в самолет со словами "Вылазь, пролетели". Некоторое время растерянно стою, затем из пилотского отсекавыглядывает летчик и зовет меня. Растерянно снимаю и уклады-ваю в сумку парашют, прохожу к летчикам. Первый вопрос — "Де-сантник, пить будешь?" Несколько растерянно, отвечаю конечно"да..." Кто-то нырнул вниз, в кабину штурмана, и на свет поя-вился 3-х литровый бидончик со спиртом, сало и огурчики.
Тут надо уточнить, что аэродром взлета у нас был Иваново, а самолеты из Сещи (это под Брестом), и после десантированиявозвращались обратно, так что лету еще было прилично. Ну сидим, пьем. Ближе к финишу — оба пилота практически никакие (шлина автопилоте, никто не "рулил". С возласом "Ща сядем!" одиниз них натягивает кожаные перчатки, опускает сверху какой-топрибор вроде перископа и — сажает огромный "Антей" так, чтопосадку можно было даже и не заметить. Не успели еще полностьюостановиться винты — как экипажа в самолете уже нет. И вот ястою один, в десантном комбезе поверх теплой одежды, бездокументов но зато с автоматом и парашютом в сумке, чертзнает где посреди абсолютно незнакомого аэродрома. Подходиткакой-то старлей с повязкой "дежурный", стреляет закурить ив завязавшемся разговоре узнает мою историю. Летуны — народдобрый, поэтому первым делом он ведет меня в столовую длялетного состава. Сдаю в гардероб парашют, автомат не прини-мают, прохожу в столовую. Кормили, по крайней мере в то время, летунов весьма неплохо, и где-то минут через 40-50, забравв гардеробе свой злополучный парашют, я опять выхожу на поле.
Уже знакомый старлей подходит и говорит, что во-о-н тот АН-12сейчас полетит в Иваново (откуда мы взлетали), повезет камерыот стабилихаций ожидающим там нашим ВДСникам. Делать начего -бреду в дальний конец аэродрома к одиноко стоящему АН-12.
Под крылом компания из 4-х человек в летной форме, разложе-на выпивка и закуска. Первый вопрос — "Пить будешь?"За выпивкой-закуской опять излагаю свою историю, и один изпьющих заявляет, что никуда они сегодня не летят, в лучшемслучае завтра. Тем временем подкатывает ГАЗ-66, и в брюхосамолета закидывают-таки наши чехлы от стабилизации, на чтовся компания не обращает ни малейшего внимания. Минут через15 через поле подбегает еще один в летном, скриком — "Через5 минут взлет, погоду дали!" влетает в самолет, вся компания, прихватив меня — следом. Заводимся, выруливает на взлетку, минут 10 гудим моторами и вдруг — тишина. Пытаюсь узнать, вчем дело — говорят, что попутно неких спортсменов надо вИваново забросить, просили подождать чуток. Минут через 40подъезжает ГАЗ-66 с этими самыми спортсменами (которые напроверку оказываются хорошенькими девушками), они быстренькозапрыгивают, мы снова заводимся и, минут через 5, наконец-товзлетаем. Почти сразу наступает ночь, летим уже в темноте. Ну, летчики как всегда, гостеприимны, поэтому описывать то, что происходило во время полета в гермокабине и в салонена куче чехлов от стабилизаций, я уж не буду, но к посадкемы все уже были одной дружной развеселой компанией.
Садимся в Иванове, сразу-же к самолету подкатывает наше ма-шина, быстренько здороваюсь со своими, перекидываем из са-молета чехлы и попрощавшись с экипажем м девушками, зары-ваюсь в кучу этих самых чехлов и мирно дремлю, уставший, всю стокилометровую дорогу. Приезд в часть — это было что-то.
Я, уставший, со все теми-же неразлучными друзьями парашютоми автоматом, вхожу в штаб. С криком "Родной, жив!" ко мненавстечу бросается оставшийся за старшего ПНШ. "А мы тебявторые сутки ищем, сообщили что все десантировались, не хва-тает одного человека и одного купола! Где-ж ты был-то?!"
Летуны добрые люди, но забыли сообщить на землю, что я осталсяна борту. Вкратце пересказываю свою эпопею, быстренько сдаюпарашют и автомат, и бегу домой отсыпаться. Через сутки, отдохнув и отоспавшись, заступил дежурным по части, где ипроболтался до конца учений. История осталась практическибез последствий, на следующих прыжках начальник ПДС опятьставит меня на то-же самое место, но на этот раз все про-ходит абсолютно благополучно.
