в шахматы, боевички смотрели всякие, на рыбалку брал его — в общем, мужские развлечения такие по классике. В школе помогал учиться, уроки делали вместе. У меня два образования, я знаю два языка.

С женщиной так и не поженились, хотя я звал. Она говорит, что ей и так нормально, живём и живём, штамп в паспорте, мол, ничего не решает — вот с первым мужем проштамповались, а ничего путного не вышло, так что ерунда это.

Жили как семья почти 8 лет, всё было нормально. И в отпуск на море ездили, и на даче отдыхали. Жили в её квартире, мою сдавали. Я ни в чём не отказывал, мальчика любил как родного сына. Просил у неё ещё одного общего ребёнка, но она отмахивалась, мол, со здоровьем беда, она одну беременность еле пережила, во время родов в реанимации была несколько дней, второй раз такого не хочет. Я хотел своего ребёнка, но пошёл ей на встречу, не стал давить.

Спустя 8 лет сожительства у нас начался разлад. Она начала придираться по мелочам, язвить, цепляться. Я очень старался быть хорошим мужем, но её обижало, например, что я поздно пришел; что уехал в выходные к другу, которого не видел 10 лет, а не пошёл с ней в гости к маме, которую вижу и так каждый месяц.

В общем, выяснилось, что у нее другой мужик есть, и она хотела, чтобы я сам ушёл, поэтому и вела себя как говно. Я и ушёл, и все бы ничего, но она запретила мне общаться с сыном. Я вырастил его, столько вложил, я, Показать ещё блин, любил его, а она запрещала и сыну запретила. Орала на него, контролировала его звонки, лишала карманных денег, прогулок, если видела, что он мне пишет. Мальчику было 15, он хотел общаться со мной. Но вынужден был слушать мать. Когда я по-человечески попросил её разрешить видеться с сыном, она отказала, сказала, что разлюбила меня, и что нечего мне больше делать в их семье, а если я сунусь, подаст на меня в суд, скажет, что я педофил. Я испугался, потому что она могла.

Свернул общение с сыном, переписывался с фейковых страниц иногда. А когда мальчику исполнилось 18, он уже был студентом первого курса, стал общаться со мной, как раньше. Был скандал, и он уехал из дома. Я взял его к себе, жили вместе первое время, потом я помог ему снять квартиру, помог с работой. С матерью сын почти не общается, она в смертельной обиде на него из-за меня. Я так и не понимаю, почему она так себя вела. Ну разлюбила меня, ладно, но я ничего плохого не делал ни ей, ни сыну тем более. Непонятна была её злоба.

Сейчас сыну 22, он классный парень. Называет меня отцом, я рад. У меня есть жена на 10 лет младше, она ждёт от меня ребёнка. Она с удовольствием принимает и моего старшего сына. И я рад, что в 45 стану отцом своего второго родного ребёнка. И сын рад тому, что у него будет брат. А та женщина, мать старшего, периодически пишет мне гадости, что я отнял у неё ребёнка; что я моральный урод и чмо. В чем моя ошибка и что я сделал не так, чем обидел её, не понимаю до сих пор.

Ездила в командировку на завод в Провансе. Жили в Авиньоне, до завода 40 км — сняли машину. Ездили специально не по скоростной трассе, а по параллельной старой дороге на Париж. Она пролегает через массу деревень и очень живописна — по краям растут старые платаны, в деревеньках попадаются очень симпатичные дома.

Вот в одной такой деревне все и случилось. Ехали медленно — и ограничения есть, и лежачие полицейские, да и дорога узкая — по одной полосе в каждую сторону, но с разделителем.

Дело было после обеда — а за обедом все уважающие себя французы бутылочку красненького сухого обязательно раздавят. Мы народных обычаев не нарушали, поэтому состояние у нас было умиротворенное и расслабленное.

Ползем себе — и видим, как чуть впереди на углу улицы два мужика ставят вдоль стены дома переносную металлическую решетку — такую, как при всяких публичных мероприятиях используют, чтобы перегородить улицу. Ну мало ли, зачем...

В тот момент, когда мы поравнялись с решеткой, один из мужиков попытался на нее взгромоздиться, не удержался, упал сам и решетку повалил. Прямо на нас. Она упала на переднее крыло и свезла краску на бампере. С водительского сиденья, где сидел представитель завода здоровенный француз с бритым черепом по имени Эммануэль раздалось звучное "Merde! " По инерции мы еще проехали метров 15.

Встали. Посмотрели. В общем-то, фигня — каким-то чудом даже вмятин не было, фара не задета. Только непонятно — что теперь делать, следы падения-то все же очевидны, а машина съемная, завтра уезжаем, ее надо сдавать. Да и Эммануэль за рулем сидит незаконно — машину мы сняли без него, вести ее он права не имел. Да и винца выпили...

Тут абориген Эммануэль нам и сообщил, что при ДТП без жертв полицию вызывать не нужно, а можно просто заполнить для страховой компании соответствующий листок (у нас они тоже есть, с двумя машинами), обе стороны подпишут, координаты оставят — и пусть страховые разбираются.

Все бы так, только у нас-то ДТП не с другим транспортным средством, а вовсе даже с человеком. Как тут быть? Пошел наш Эммануэль с обидчиком потолковать. Тот отпираться не стал, дал свою визитку — и стали они с Эммануэлем эту самую бумажку заполнять вдвоем. И в полном согласии быстренько так ее заполнили — минуты за три, при этом Эммануэль все время хихикал. Поскольку по-французски никто из нас толком не говорит (разве что Мсье, же не манж па сис жур), то нам, естественно, было любопытно — а чего это он расхихикался-то? Тут он нам и сообщил — мужик-то этот сам страховой агент, а на рещетку лез, потому что вызвал его хозяин дома по страховому случаю — надо было ущерб зафиксировать на крыше дома. Вот и зафиксировал.

Машину, кстати, на следующий день сдали без проблем — девчонка за стойкой даже смотреть ее не пошла.

— Зачем? У вас же страховая карточка заполнена, и данные другой стороны указаны...