Петька, Чапай и Фурманов пошли в разведку.
Уже ночью подползли к усадьбе, где возможно были белые.
Сидят в кустах. Чапай говорит:
— Ну что, Фурманов, дуй к усадьбе, оцени обстановку.
Уполз. Возле входа вскакивает и вдруг БАХ! — падает.
— Ну теперь ты, Петька!
Петька тоже уполз. Возле входа вскочил и БАХ! — упал.
— Эх, молодежь...
Пополз как змей — тихо-тихо...
Возле входа, маузер в руку, вскакивает на порог БАХ! БАХ! БА-БАХ! — лежит.
Голос Фурманова: — Ну Чапай дает! Три раза на грабли наступил!
— Ну Чапай дает! Три раза на грабли наступил!
Уехал как-то Петька на Тибет, всяким восточным штукам учиться.
Приезжает через год, а Василий
Иванович ему:
— Ну, показывай, чему научился.
Петька напрягается, и стоящий посреди комнаты дубовый стол сам взлетает к потолку.
— Не, Петька, это ерунда! А вот ты сделай, чтобы сейчас во двор выскочил голый Котовский с гармошкой!
Петька тужился-тужился — ан нет! Не получается!
Расстроился он, и уехал обратно.
Приезжает еще через год — а Василий Иваныч к нему с той же просьбой. И опять ничего не выходит.
Расстроился Петька совсем и опять уехал.
Приезжает еще через год, и опять к нему Василий Иваныч:
— Ну что, теперь сможешь?
Петька напрягается, стоит так минут пять — вены на лбу вот-вот полопаются... Вдруг во двор выскакивает плачущий голый Котовский с чугунным радиатором в руках: — Ну нету у меня гармошки, нету!
— Ну нету у меня гармошки, нету!
Прибегает Петька и кричит:
— Василий Иванович, белые лезут!
— Не до грибов сейчас, Петька, вот разобьем контру, тогда и пособираем.
Собрались как-то Петька с Василием Иванычем в военную академию поступать.
Поехали экзамен вступительный сдавать, математику. Получили по билету, пошли готовиться. И пропали. Все абитуриенты давно сдали, а Петьки с Василием Иванычем нету. Преподаватель идет их искать, видит — Петька с лопатой в скверике роется.
— Что это вы здесь делаете?
— Да вот, корень квадратный надо найти, а мне все только круглые попадаются...
— А Василий Иваныч где?
— На конюшне закрылся, ему член на многочлен поделить надо. Плакать — плачет, а шашку точит.
Плакать — плачет, а шашку точит.
Петька с Василием Ивановичем работали фельдшерами.
Привели корову
— мычит часто!
— Петька, встань сзади, смотри в дыру, я в рот посмотрю...
— Ну, как, ты меня видишь? — Нет! — Я тебя тоже! Пиши: заворот кишок...
— Нет!
— Я тебя тоже! Пиши: заворот кишок...
Пошел как-то Петька в школу каратистов на дискотеку. Ночью возвращается — весь избитый.
— Василий Иванович, вот что творят гады...
— Ничего Петька, пошли разберемся вместе.
— А может завтра?
— Да не бойся, ты постоишь — посмотришь.
Ну пошли они, Василий Иванович заходит, слышны дикие крики, затем тишина. Василий Иванович выходит, пошатываясь и вытирая именное оружие об траву: — Куда им с голыми пятками да против шашки!
— Куда им с голыми пятками да против шашки!
— Василий Иваныч, а это правду говорят, что все болезни от нервов?
— Конечно, Петька, правда.
— А венерические как же? — И они. Когда нервы ни к черту, трахаешься с кем попало...
— И они. Когда нервы ни к черту, трахаешься с кем попало...
Пьют как-то Василий Иваныч и Петька... Петька спрашивает:
— А откуда названия вин берутся?
Василий Иваныч:
— Ну, значит, как вино получается: берут большой чан с виноградом, залезают туда мужики и начинают топтать... Когда сок доходит до портков — это портвейн, когда выше — это херес, а ежели еще выше - то это мудера.
Чапаева с Петькой направили в Африку для культурной помощи слаборазвитым странам. Вскоре приезжает комиссия ЦК проверять их работу. Они видят скачущего Чапаева в развевающейся бурке по берегу реки Лимпопо и буксирующего на тросе [мав]ра, скользящего по реке на водных лыжах. Комиссия довольна. Она движется дальше и встречает Петьку, который запряг в плуг двух [мав]ров и пашет землю. Комиссия возмущена:
— и это вы называете культурной помощью? Берите пример с товарища Чапаева, катающего [мав]ра! — не, это Василий Иваныч крокодила на живца ловит!
— не, это Василий Иваныч крокодила на живца ловит!
Чапаев:
— Критика, Петька, это когда рядовой боец может мне в глаза сказать всё что угодно, и ему ничего не будет.
— Ничего?
— Ничего, Петька! Ни коня нового, ни папахи, ни шашки, ни сбруи... Ни-че- го!
— Василь Иваныч! А ты бабу можешь?
— Могу, Петька!
— Василь Иваныч! А две можешь?
— А три, Василь Иваныч?!
— Пожалуй, могу и три!
— А мужика, Василь Иваныч! Сможешь?
— Не, Петька, мужика не смогу... Мы, Петька, в консерваториях не обучались!
Василий Иванович и Петька договорились, что если Петька угадает, в какой руке у Василия Ивановича бутылка, — они ее разопьют, а если нет — разобьют. Петька: — В левой? — Думай, Петька, думай!
— В левой?
— Думай, Петька, думай!
Петька врывается к Чапаеву.
— Василий Иванович, только что наши захватили Али Бабу и сорок разбойников! — Али и сорок распредели по отрядам, а бабу — ко мне!
— Али и сорок распредели по отрядам, а бабу — ко мне!
Чапаев со своей дивизией довоевались до пустыни, идут по пескам, вдруг — дохлый слон! Бойцы столпились, голоса:
— Чудо то какое...
— Зверь какой то невиданный...
— Зовите Петьку сюда, он, говорят, даже паровоз видел, может он че знает!
Петька обошел слона пару раз, поднимает ухо: — Дааааа... , этому зайцу лет триста!
— Дааааа... , этому зайцу лет триста!
— Василий Иванович, а смартфон, он какой? — Петька, он очень умный, прямо как Фурманов... Только ему ещё и в харю можно пальцем тыкать.
