Кто не рискует... тот не папа.
— Папа! Папа! Пойдем завтра снова на охоту!
— Нет! Завтра пойдем с тобой к окулисту,
— сердито ответил отец, выколупывая дробь из задницы.
— Папа, а кто такой массажист?
— Это такой мужик, которому женщины дают деньги за то, за что другим мужикам, дают по морде.
Спрашивает сын (С) у отца (О):
— Пап, а как колбасу делают?
О: — Берут барана, суют его в машину и оттуда палка вылезает.
С: — А как это?
О: — Ну, говорю же тебе: Берут барана, суют его в машину и отдута палка вылезает.
С: — Все равно не понял я!
О: — Сынок, ты что тупой?! Говорю же тебе: берут барана, суют в машину…
С (перебивая): — Пап, а есть такая машина, в которую палку сунешь, а оттуда баран? O: — Да есть — это твоя мама!!!
O: — Да есть — это твоя мама!!!
Детство — ложечку за маму, ложечку за папу, ложечку за друга. Повзрослели, все так же, но ложечку заменила... рюмочка.
Маленький мальчик вбегает в магазин и говорит продавцу:
— Не могли бы вы обслужить меня вне очереди, так как меня очень ждет папа? — Хорошо, что тебе дать? — Туалетной бумаги...
— Хорошо, что тебе дать?
— Туалетной бумаги...
— Папа, а у вас ведь в Советской армии была толерантность?
— Кто тебе такую херню сказал?!
— Ну ты ж сам говорил, что вместе с тобой служили два хохла, татарин, бурят, грузин и латыш. И типа все зашибись было.
— Запомни раз и навсегда. Толерантность — это фальшь, либерализм и гомоc@ки. А у нас в Советской армии была дружба народов.
Пожилой Кавказец приходит в магазин и обращается к продавцу:
— Продай мне два костюма.
— Дед, зачем тебе два? Тебе уже восемьдесят лет. Возьми один, до конца жизни хватит.
— Один себе беру, другой для папы.
— Слушай, если тебе 80, то папе, наверное, лет 100-105!?
— Да, ты прав, просто на дедушкиной свадьбе хотим нарядными быть.
— Если отцу 105, то деду, наверное, лет 130! ? Он что, жениться хочет? — Он-то не хочет, родители заставляют!
— Он-то не хочет, родители заставляют!
Сидит семья Вовочки за столом — ужинают, настроение хорошее.
Разговаривают о делах, что у кого произошло за день, а Вовочка молчит, ничего у него интересного за день не произошло.
И видно по нему — ну хочет что-то сказать, а нечего.
И вдруг Вовочка не выдерживает, говорит:
— А я стихи пишу!
Все, естественно просят почитать стихи.
— А вы не обидетесь?
— Нет!
И тут он начинает читать:
— Наша мама вертолет: всем дает, а папе — вот (и показывает).
Ну, мама начинает зло смотреть на сынишку, а все смеются.
Вовочка продолжает:
— Папа тоже вертолёт: всех [дол]бёт, а маму вот (и показывает).
Папа присоединяется к маме в своей симпатии к сыну.
А Вовочка:
— Сестра тоже вертолёт: курит, пьёт и в рот берет...
Все почти готовы удушить Вовочку, один дед сидит смеётся, а Вовочка:
— Деда тоже вертолет: х[рен] большой, а не встаёт!
Тут дед замокает, такая зловещая тишина — что же дальше будет?
А Вовочка вставая из-за стола: — Вова тоже вертолёт: по*издел и спать идёт...
— Вова тоже вертолёт: по*издел и спать идёт...
— Мама, мама, вытрезвитель сгорел!
— Откуда ты знаешь?
— Папа идет и поет: "Враги сожгли родную хату"!
Муж с женой ругаются маленькая дочка подходит к отцу и говорит:
— Папа делай что хочешь но как мама сказала.
Маленький Гоги приносит отцу дневник:
— Вай, вай, вай Гоги пачэму двойка па фискультури, ты же у меня такой спартывный, падтянутый малчик?
— Папа, учитэль фызкултуры манэ гаварит:
— Гоги падными ногу, я паднял.
— Падными втарую.
А я ему:
— А чито я на х[рене] стоят буду, а
Отец подумал и правда на х[рене] стоять что ли:
— Маладэц мой малчык, правильно сделал, мужчина.
На второй день маленький Гоги приносит отцу дневник:
— Вай, вай, вай Гоги пачэму двойка па матэматики, ты же у меня такой умный малчик?
Папа, учитэль матэматики манэ гаварит:
— Гоги сколько будет два умножит на три,
— Щесть.
— А три на два,
— А какая х[рен] разница, а он мне двойку в дневник.
— И правда а какая х[рен] разница, маладэц мой малчык, правильо сделал, иди гуляй.
На третий день маленький Гоги приносит двойку по литературе:
— Вай, вай, вай Гоги пачэму двойка па литератури, ты же у меня такой умный малчик?
Папа, учитэль литературы мэнэ гаварит:
— Гоги сачини стишок пра питушка,
— Я сачиныл: Петушок, петушок-залатой грибишок, рана утрам встает детям спат нэ дает.
пи[тух] такой
— И правда, сынок, пи[тух] петух если спат дэткам нэ дает, умный малчик, иди гуляй.
На следующий день:
— Папа, мэна из школы вигнали.
— Пачэму?
— Визвали меня на педсовет, захажу я в учителскую, а там сидят учитэл математыки, фискултуры, литэратуры, рисавания:
— Падажды, а на х[рена] рысавания, Вот и я гаварю им, а на х[рена] учитэль рысавания?
Вот и я гаварю им, а на х[рена] учитэль рысавания?
— Мама, а папа сегодня два раза меня побил!
— За что?
— Первый раз, когда я показал ему дневник с двойками, а второй — когда он увидел, что это его старый дневник.
— Пап, а откуда я взялся?
— Да проблема, сынок, не в том, откуда ты взялся, а нахрена я туда полез...
Вовочка приходит в школу с тремя шишками на лбу. Учительница спрашивает:
— Вовочка, что с тобой случилось?
Он рассказывает:
— Вчера мы легли спать. Папа спрашивает:
— Вовка, ты спишь?
Я говорю:
— Нет.
Получил щелчок по лбу.
Через полчаса папа спрашивает:
— Сплю.
Ба-бах по лбу!
Еще через полчаса папа спрашивает:
Я молчу. Папа говорит маме: — Поехали! А я спрашиваю: — Куда?
— Поехали!
А я спрашиваю:
— Куда?
