Хихикает в трубку:

— Прикол хочешь? Короче, слушай. Иду, значит, шоппингую, смотрю: на обочине ежик лежит. Не клубочком, а навзничь, лапками кверху. И мордочка вся в кровище: машиной, наверное, сбило. Тут в пригородах кого только не давят! Ежи, лисы, змеи иногда даже косули попадаются. Мне чего-то жалко его стало: завернула в газету, принесла домой (это точно, жалостливая: всех голубит, особенно мужиков бесхозных. Авт.). Звоню Гельмуту, спрашиваю, что делать? Он мне: отнеси в больницу, там ветеринарное отделение есть. Ладно, несу. Зашла в кабинет. Встречает какой-то Айболит перекачанный: за два метра ростом, из халата две простыни сшить можно. Вас ист лось? , — спрашивает. Вот уж, думаю, точно: лось. И прикинь: забыла, как по-немецки еж. Потом уже в словаре посмотрела: igel. Представляешь, иголка! Ну, сую ему бедолагу: мол, такое шайсе приключилось, кранкен животина, лечи, давай.

Назвался лосем люби ежиков, бугага

Прибрось, так он по жизни Айболит оказался: рожа перекосилась, чуть не плачет. Бедауэрнсверт, — причитает, — тир! Бедняжка, стало быть. Тампонами протер, чуть ли не облизал и укол засандалил. Блин, думаю, мало ежику своих иголок. И понес в операционную. Подождите, говорит, около часа.

Ну, уходить как-то стремно жду. Часа через полтора выползает этот лось. Табло скорбное, как будто у меня тут родственник загибается. И вещает: мол, как хорошо, что вы вовремя принесли бедное существо. Травма-де, очень тяжелая: жить будет, но инвалидом останется. Сейчас, либе фройляйн, его забирать и даже навещать нельзя: ломняк после наркоза.

Я от такой заботы тихо охреневаю. А тут начинается полный ам энде.

Айболит продолжает: Пару дней пациенту (nota bene: ежику!) придется полежать в отделении реанимации (для ежиков, нах!!!), а потом сможете его забирать. У меня, наверное, на лице было написано: На хрена мне дома ежик-инвалид?!. Он спохватывается: Но, может быть, это для вас обременительно и чересчур ответственно (е-мое!!!). Тогда вы можете оформить животное в приют

(бл@!!!). Если же все-таки вы решите приютить его, понадобятся некоторые формальности.

Понимаю, что ржать нельзя: немец грустный, как на похоронах фюрера.

Гашу лыбу и спрашиваю: Какие формальности? — Договор об опеке (над ежиком, е[ж]т!!!), — отвечает, а также характеристику из магистрата. Я уже еле сдерживаюсь, чтобы не закатиться. Характеристику на животное? , — спрашиваю. Этот зоофил на полном серьезе отвечает: Нет, характеристика в отношении вашей семьи, фройляйн. В документе должны содержаться сведения о том, не обвинялись ли вы или члены вашей семье в насилии над животными (изо всех сил гоню из головы образ Гельмута, грубо сожительствующего с ежиком!!!). Кроме того, магистрат должен подтвердить, имеете ли вы материальные и жилищные условия, достаточные для опеки над животным (не слишком ли мы бедны для ежика, сук@!!!). У меня, блин, еще сил хватило сказать: мол, я посоветуюсь с близкими, прежде чем пойти на такой ответственный шаг, как усыновление ежика. И спрашиваю: сколько я должна за операцию? Ответ меня додавил. О, нет, -говорит, — вы ничего не должны. У нас действует федеральная программа по спасению животных, пострадавших от людей. И дальше зацени: Наоборот, вы получите премию в сумме ста евро за своевременное обращение к нам. Вам отправят деньги почтовым переводом

( восемь, девять аут!!!). Мы благодарны за вашу доброту. Данке шен, гутхерциг фройляйн, ауфвидерзеен!.

В общем, домой шла в полном угаре, смеяться уже сил не было. А потом чего-то грустно стало: вспомнила нашу больничку, когда тетка лежала после инфаркта. Как куски таскала три раза в день, белье, посуду; умоляла, чтобы осмотрели и хоть зеленкой помазали. В итоге, родилась такая максима:

Лучше быть ежиком в Германии, чем человеком — в России.

Вот где за державу-то обидно, камрады. Таможенник Верещагин грустно курит газеты.