НЕЖДАННОЕ СЧАСТЬЕ МЕСЬЕ АНРИ

Где-то в середине 50-х годов прошлого века начинающего фотографа, пытавшегося заработать деньжат на разного рода сенсационных снимках, Жака Анри посетила перспективная идея. В то время с Эйфелевой башни сиганул на асфальт очередной самоубийца, который в истории этого сооружения оказался 99-м. "А если мне удастся заснять юбилейного, сотого!? – жахнуло по мозгам предприимчивого француза. – Это сколько же лимонов мне отстегнут газеты и журналы! "

Анри прикинул: в год с башни прыгают в среднем 2 (два) самоубийцы, а значит, ожидать следующего ему придется примерно полгода. Фотограф сопоставил свои расходы на это мероприятие с ожидаемым гонораром за уникальный кадр и решил – оно того стоит.

Задумано – сделано. Месье Жак каждый день, буквально как на работу, ходил на Эйфелеву башню – благо представителей прессы туда пускали бесплатно — и поджидал юбилейного бедолагу. Находясь на верхотуре, глотая остывающий кофе из термоса и закусывая черствеющими круассанами (еду он всегда брал с собой, боясь и на пару минут отлучиться в кафе), фотограф с открытия до закрытия башни озирался по сторонам и держал "лейку" в полной боевой готовности. Но проходили день за днем, неделя за неделей, а экскурсанты тупо глазели на крыши зданий, и никто из них так и не дал возможности Анри разбогатеть.

Проклиная обмельчавший, неспособный даже на тривиальный суицид народец, месье Жак решил, что не стоит следить за всеми без разбору и беспрестанно крутить башкой вокруг своей оси — уже шея начала побаливать, и стал присматриваться к окружающим людям более аналитически, прикидывая, кто из них способен вырваться, так сказать, из жизненного контекста; проще говоря, кто выглядит более несчастным. Выяснилось, что мрачных физиономий на башне хватает, но навару фотографу это все равно не принесло. К тому же многие персонажи чересчур раздраженно реагировали, когда Анри их пристально рассматривал; риск схлопотать в фас и профиль оказался слишком велик. И в конце концов он начал обращать внимание совсем на другое — обувь.

И действительно, если у человек стоптаны башмаки, какого рожна он потратит последние су и франки на недешевый билет для обозрения городских окрестностей? Месяцами мониторя обувку экскурсантов – женскую, мужскую, да и детскую до кучи, — он у мокасинов, сапог, туфель, штиблетов постепенно стал подмечать системные дефекты и прикидывать возможности для их устранения. И Анри вдруг увлекся этим новым для себя хобби…

Юбилейного самоубийцу месье Жак так и не дождался, но вскоре он открыл свою обувную мастерскую. Со временем сеть "Обувные ателье Жака Анри" покрыла весь Париж, и несостоявшийся фотограф стал преуспевающим бизнесменом.

Оказалось, что на решении даже мелких людских проблем заработать легче, чем на чужом несчастье.

Работаю продавцом-консультантом в магазине обуви. Недавно наблюдал за тем, как девушка разговаривала с парой обуви, а потом вышла из магазина, развернулась и сказала: "В следующем месяце я приду за вами, любимые".

Рассмешил продавец в Грозном. На рынке выбираем с приятельницей фрукты на стол. Каждую мандаринку она вертит в руках, придирчиво разглядывает и кладет назад. Минуты через 3 мужчина выдал: "Ну зачем мять? Тверже не станет! "

Известный художник-иллюстратор Фаворский, когда делал иллюстрации к книгам, пририсовывал в уголке собачку. Когда редактор начинал возмущаться, к чему, дескать, собачка, тот с пеной у рта доказывал необходимость собачки на рисунке. В конце концов здравый смысл побеждал и собачку с картинки убирали и успокоенный редактор отдавал рисунок в печать.

Ну, художника и спрашивают, зачем, мол, ты эту гадость рисуешь, а он отвечает: "А если бы не было собачки, так он бы к чему-нибудь еще придрался".

О, это стрёмное чувство, когда ругаешься с любимым человеком, он скажет что-то такое, от чего хочется заржать. Ты смотришь на его разъярённое лицо, пытаешься сдержать улыбку, но не получается. И любимый сам начинает смеяться. Мы стоим, ржём вместе, но оба настолько злые, что, посмеявшись, как ни в чём не бывало ругаемся дальше.