Мечты детства

Когда я был маленьким, то очень увлекался историей. Книжки в доступе были и я в свободное время и во время каникул на даче читал запоем, при этом тщательно запоминая даты и факты. В общем, годам к 12 мое образование было на уровне 1 курса исторического факультета как минимум. Времена были непростые, на дворе 94 год, и вместо сегодняшних курортов мы с мамой на каникулы едем к родственникам в Питер.

Благо, дешево и есть где "окультуриться". В нашей программе, кроме досконально изученных музеев из "первой пятерки", был Артиллерийский музей. Экспозиция его была очень обширной, но в отличие от своих более известных массовым посетителям собратьев он общенародной любовью в те годы не пользовался. Иными словами, собрать экскурсионную группу "не представлялось возможности". Но я не просто увлекался военной историей – ваш покорный слуга к 12 годам изучил множество книг и даже несколько серьезных научных работ по вопросам артиллерийского дела в России и мог поспорить со студентом инженерных курсов, если таковые были на тот момент в России.

В общем, моя мама сделала ход конем по прямой – пошла в экскурсионное бюро и рассказала все как есть. Что, дескать, хочет оплатить мне индивидуальную экскурсию по музею. В бюро ей объяснили, что правили есть правила, и экскурсия возможна только для группы не менее 10 человек. На вопрос, можно ли сделать индивидуальную, так как других желающих нет, глава экскурсионного бюро оценивающе посмотрела на нас – мы явно не тянули на жену "нового русского" с сыном, которым батя строго-настрого наказал "позырить какие стволы были у братвы в прошлом". Иными словами, начала маму всячески убеждать, что индивидуальная экскурсия есть буржуазное проявление и все тому подобное. В общем, мама не выдержала. Она прямо рассказала, как я интересуюсь историей и перечислила книги, которые я читал. Мои глаза дополнили картину – лицо женщины изменилось и она сказала "Ждите", уйдя куда-то наверх по мраморной лестнице.

Через 5 минут она спустилась и повторила "Ждите", но как-то торжественно. Я искренне стал ждать. И не ошибся. По лестнице раздались громкие и звонкие "цоки" каблуков офицерских ботинок. И вдруг… да, передо мной появился ОН – Генерал–Лейтенант, директор музея, который лично спустился, чтобы провести мне индивидуальную экскурсию по своему музею. Свои чувства я описать не смогу – у меня просто не хватит слов. На прощание он подарил мне пачку календариков, которые я иногда перебираю до сих пор. И понимаю, что это те чувства, которые сейчас не купишь ни за какие деньги.

Моя мама родила меня в 39 лет. Она — золотой человек. Работящая, честная, с неконфликтным характером, думающая обо всех, но только не о себе. Ни разу в жизни она не отказалась мне помочь. Она всегда очень переживала за меня по любому поводу. А у меня был просто ужасный характер в детстве и подростковом возрасте. Я была вредная, импульсивная, всегда считала правой только себя. Когда я уходила сидеть на лавочке с друзьями до ночи, мама никогда не названивала мне, как это делали мамы моим подругам. Но она никогда не ложилась спать, пока я не вернусь. В одиноком окне, посреди темных окон, всегда горел свет. Мама всегда пыталась быть ближе ко мне. Всегда подсаживалась ко мне, начинала разговор, обо всем расспрашивала, как мои дела, как настроение. По вечерам звала с собой посмотреть передачу или сериал. А мне вечно было некогда. То к подружкам надо бежать, то нет настроения, то влюбилась и страдаю. И мамина навязчивость часто раздражала.

Сейчас мне 25, я живу в другом городе, у меня все хорошо в жизни. Мама несколько лет назад заболела сахарным диабетом. Она очень изменилась. Потухли ее глаза, все реже улыбается. Часто чувствует себя плохо. Ей все больше надо полежать, отдохнуть. Она уже не спрашивает так активно про мои дела, уже не предлагает вместе испечь пирог. А я просто схожу с ума. Мне ее так не хватает. Я каждую минуту провожу с ней, когда приезжаю. Звоню ей каждый вечер и готова разговаривать с ней часами. Она так быстро стареет...

Забирал я как-то жену с работы. Приехал, и жена мне говорит:

— Давай Марину подвезём?

Я:

— Ну давай, жалко что ли...

Сели, едем. А они, как канадские лесорубы, в лесу о бабах, с бабами — о лесе, сидят и обсуждают какой-то рабочий момент. Мне неинтересно, моё дело маленькое, топчи педаль да рули.

Марина что-то эмоционально рассказывает, и посреди монолога вставляет матерное слово.

Обращаясь ко мне:

— Ой, извини пожалуйста...

Ну, не то чтобы действительно извиняется, просто прикол у неё такой: )

Я сказал "угу", едем дальше, Марина опять матерится.

— Ой, прости ради бога...

На третье "ой, мне правда неудобно" я, совершенно спокойно так:

— Да [м]ля с@ка пи[c]ец нах[рен].

И контрольный:

— Неудобно срать в почтовый ящик.

Тишина секунд на 10, и совершенно ошарашенные лица жены и Марины. Ну, примерно как у гроссмейстера, который детский мат прозевал.

Поржали, и разговор возобновился.

Марина больше не материлась. И вот теперь я мучаюсь, может чё не то сказал?

Пришел на новую работу, принял дела у предыдущего админа. Понимаю что полный хаос, и надо все переделывать. Через полгода добрался до почтового сервера. В пятницу в конце рабочего дня обновил, обучил, настроил правила обработки писем и с чистой совестью побрел домой. Прихожу в понедельник на работу, телефон разрывается:

— У меня почта не работает.

Почта, блин я же не проверил работу почты! Отправляю себе письмо — приходит все ок. уточняю:

— как вы это поняли что у вас почта не работает?

— ну раньше я приходила в понедельник на работу у меня было во входящих 20 писем не меньше, а сейчас ни одного! Чините быстрее!

Я 6 лет работала в детском лагере. Было очень много детей за эти годы. Но одного мальчика не забуду. 14 лет, развит не на свои годы, как физически, так и умственно. Раздолбай. Любимчик у девочек. Любимчик у вожатых. Было понятно сразу, что у него ко мне интерес не только как к воспитателю, но и чисто мужской тоже. Но я не придавала этому значения, так как это нормально в подростковом возрасте мечтать об училках, медсестрах, вожатках. Тем более, выглядели мы ровесниками почти, я мелкая сама по себе.

Я ему стала старшим товарищем, мы общались и после лагеря еще года три. Общались в аське и по телефону. Он рассказывал мне про друзей, девушек, родителей, школу... я не занудствовала, смеялась с ним. Виделись мы только летом в лагере. Потом как-то сошло общение на нет. И вот у меня семья, ребенок. И он мне пишет. Ему уже 22. А мне почти 30. И я понимаю, что хочу его. А он и не скрывает этого. Грустно, что когда-то между нами встал возраст. Ну а сейчас... сейчас никак. Желаю ему счастья.