она: единственная родственница, которая через суд добилась права опеки над нами обеими, двоюродная сестра отчима. 20-летняя девчонка, студентка, забрала нас и увезла в город, в котором училась; так мы оказались в Санкт-Петербурге.
Она привезла нас в коммуналку, в которой снимала комнату; соседи присматривали за нами, когда она убегала на учебу и на работу. Каким-то образом устроила меня в хорошую гимназию, сестренку иногда брала с собой на пары и в офис, где на полставки работала секретарем, если дома некому было присматривать за ней. Я не помню даже, чтобы она спала; мы всегда были одеты, обуты, сыты и даже балованы. Она отдала меня на кучу кружков и никогда не пропускала ни моих концертов, ни соревнований, шила нам с сестрой новогодние костюмы, которые всегда были самыми красивыми и яркими.
Я злилась, когда сестрёнка называла ее мамой, мы портили все её отношения с молодыми людьми, а ведь она была красавицей: из-за нас она не давала никому шанса.
Но её жизнь складывалась: она построила отличную карьеру в той организации, в которой начинала секретарём, встретила отличного мужчину, который заменил нам с сестрой отца, обеспечила нас. Я училась в одном из лучших университетов Финляндии, имею перспективную работу; сестра поступила в лучший медицинский вуз России, и мы за всё благодарим её. Я плакала на ее свадьбе и плакала, впервые держа на руках ее сына, а позже и дочь.
Недавно её не стало. Они с мужем разбились на скоростном шоссе, когда гостили у его родственников. И я лечу на Родину, чтобы вернуть свой долг.