Я закончил ВУЗ еще при СССР по специальности экономика. Нас тогда учили совсем другому и совсем для других целей, чем сейчас. Например, мы точно знали, что самые эффективные госинвестиции — в здоровье и образование, поскольку здоровые и образованные люди эффективнее работают, меньше болеют, не хулиганят и законопослушны. Зато самые неэффективные госинвестиции считались тогда — в милицию и бюрократию, поскольку сжирают бюджет ничего не отдавая государству взамен. Сейчас, к сожалению мы живем в перевернутом мире — полицейские бюджеты даже в развитых странах выше трат общества на образование и медицину. И рассказ мой в чем-то именно об этом.

Как все студенты летом мы выезжали на стройки в ССО, где отрабатывали свое бесплатное образование и зарабатывали дополнительную денежку себе на житуху. И занесло нас в район города Котлас, в поселки, где зоны перемежались поселениями химиков. Понятно, что химики были не учеными, а поселенцами. Занимались как и все в тех краях тогда в основном лесом — заготовка, распил (правильный распил, не нынешний), погрузка, транспортировка и тд. А строить мы должны были именно школу — большую трехэтажную с бассейном и стадионом. Отделение милиции ютилось в деревянном бараке, но строили мы не его. Поселок этот был весьма странный и названием Кадниковский и нравами местных жителей. Семей с детьми было много. Но родители и детки их там говорили на каком-то особом сленге — матерная феня. Казалось совершенно нереальной фантастикой, что эти люди смогут читать нормальные книги, писать сочинения, говорить на чистом русском языке. В качестве подсобников дали нам пяток малолеток на перевоспитание. Чем они понравились нашему командиру отряда и комиссару — мне неизвестно.

Маленькие, плюгавые, все время курят, ищут любой повод ничего не делать. Зато при появлении командира или комиссара начинают лебезить, изображать умирание от трудов и усталости. Наверное они другой жизни не видели. Командиру вечерами на ужине плели такие сказки про жизнь свою сиротскую, что поднять на их руку казалось невозможным. Так и мучились с ними. На день строителя в августе и нащего комиссара, и командира, пару бригадиров и пару оболтусов малолеток пригласили в Котлас на торжественный праздник. Обещали выдать немалую премию и отряду. Помывшись, побрившись мы расстелили ватманские листы на дверях, разложенных по козлам в качестве столов, спрятали в кустах бутылки одного, другого расставили красиво на столах и стали ждать. Малолетки оставшиеся с нами о чем-то шушукались, шушукались и незаметно исчезли.

Ни командира, ни комиссара, ни премии все нет и нет. Тут они приезжают довольные и веселые и с удивлением смотрят на нас. Почему не отмечаем премию, где фуршет, праздничный пирог. Премия была? Где? Растерянный комиссар оглянулся — так нас, говорит он, оставили на банкет и мы отправили ее с пацана.. Оглядел нас, увидел что нет малолеток и густо густо покраснел. Дошло — обули нас детки, крупно обули. Ну что, сказал командир комиссару, пошли в милицию. Не надо милиции — сказал Савельич — наш водитель, пожилой молчаливый местный мужик в наколках. Не надо. Сел в газик и уехал. Почему-то никто даже и не рискнул после его интонации слов идти в отделение. Праздник был испорчен окончательно. Через два дня приезжает газик, а там трое чумазых и поцарапанных малолеток с кульком денег. Молча вышли, молча отдали командиру, молча пошли переодеваться. Оставшийся месяц работали наравне со стройотрядовцами. Молча. На вопрос где те двое лишь махнули рукой в сторону зон. На вопрос Савельичу — как нашли? Тот ответил — вы нам школу строите, весь поселок искал этих уродов. И больше ни слова. Когда мы уже собирались и зашли прикупить домой подарков в местный универмаг — очередь потребовала (матом естественно) пропустить нас без очереди — они нам школу построили. И бабы которые за место укатали бы любого — нас также заталкивали впереди себя, чтобы мы могли купить и туфли саламандру и сапоги финские мамкам себе домой (снабжались те поселки очень даже неплохо). Они нам ШКОЛУ строили — большей гордости за свой труд я не испытывал никогда. Поселок Кадниковский. 1975 год.

Когда я заезжаю в ворота своего садового кооператива, и проезжаю мимо соседских участков, вижу. Вот муж с женой копаются, дети выросли и разъехались, дальше еще муж опять без жены, она постоянно болеет. Дальше старушка, никто ничего про нее не знает. Ездит одна.

И их дачи. Двести квадратов, триста, 2 уровня, 3. Пристройки, гаражи, беседки, заборы.

Приезжаю в свой домик, 6 на 5, и там успокаиваю себя пивом и тем, что раз был в гостях у одного знакомого, который построил коттедж, размером с Дворец пионеров из моего детства, прожил в нем год, и пригласил это отметить.

Так вот, он тогда в порыве откровенности под вечер, сказал:

— Знаешь, на второй этаж поднимаюсь раз в месяц, чтобы что-нибудь взять. На третьем этаже я был один раз, когда принимал работу строителей.

У знакомой сыну три с половиной годика, у него — такой

"ночничок"-глобус.

Просит:

— Мама, покажи мне, где мы тут живем?

— Вот, смотри, это (показывает) Москва... Тут мы и живем.

— А это? (тыкает пальцем в глобус)

— Австралия.

— А это?

— Африка.

...

— Мам, ну я не понял, а где проспект Вернадского?

У нас в городе организованная преступность настолько не организованна, что не поймёшь где преступность и где органы.

Имел первые и самые ужасные отношения. Тогда встречался с красивой девушкой, которая меня старше на полгода. Говорила: "Я никогда тебя не брошу, ты единственный, кто меня действительно поддерживает". Всё было классно. Позже в марте узнал, что она мне изменяет. Я привёл её домой и показал ей компромат, который мне скинул друг и я удивился. Вместо "прости, больше не буду" и т. д. сказала: "Хаха, ты только узнал? Ты ведь ничтожество, я только терпела пока ты "любил", ахахах". Просто задушить хотел, но сдержался и вышвырнул её. Никому не желаю иметь такие отношения. Тем более в такие ранние годы. Психика спокойно сломается.