Фирма. Середина рабочего дня. Взбешенный директор входит в помещение персонала:

— Сидоров! Уволен. Петров! Уволен. Иванов! Уволен...

— Вы чего? Всех, что ли, решили уволить?

— Да! Убирайтесь отсюда, кривожопы криворукие, чтобы я вас здесь больше не видел!

Замечает одного незнакомого человека:

— Напомни мне, как твоя фамилия?

— Поломарчук.

— Так вот, Поломарчук, ты тоже уволен.

— Вы меня не можете уволить.

— И это почему?

— Потому, что я здесь не работаю. Я курьер. Пиццу привез...

— Хотите быть зам. директора этой фирмы?

— Неожиданно... Но хочу!

— Поздравляю. Вы приняты.

— Спасибо.

— Поломарчук!

— Я...

— Ты уволен. Вали отсюда к чертовой матери...

Однажды Петр и Феврония, в честь которых был провозглашен день семьи и верности, плыли в челне по Оке. И тут Февронья увидела крестьянина, смотрящего на нее с помыслом и вожделением.

— Здравствуй, добрый молодец! — поприветствовала она крестьянина.

Тот поклонился в ответ, продолжая смотреть на нее похотливо.

— Женат ли ты, добрый человек? — спросила Февронья.

— Женат, боярыня. Но уж больно ты хороша собой, бровью черна, станом тонка.

Тогда Февронья зачерпнула ковш воды с правого борта челна и дала ее испить крестьянину. Тот повиновался.

Тогда Февронья зачерпнула ковш с левого борта челна и вновь дала испить крестьянину. Тот опять выпил.

— Вот, попробовал ты водицы с обеих сторон челна. Различен ли вкус ее, добрый человек?

— Вкус один и тот же, — непонимающе пожал плечами тот.

— Так и женское естество, всегда одинаково, зачем же ты смотришь на меня, когда свою жену имеешь?

— Тяжело тебе небось с такой бабой? — спросил крестьянин Петра.

— Да пи[c]ец, — кивнул тот.

И оба пошли в кабак, где продавали отличный самогон.

— У тебя совесть есть?

— Есть. Тебе шо, накапать?

Хочешь похудеть? Влюбись в мудилу. Будешь вечно зареванная, в депрессии, под глазами круги, нервная, несчастная, зато худая.