На одном корабле, например, был случай. Сидящий на палубе матрос замкнул головой электрический щит на 380 вольт, ток через него протёк, и оторвал ему пятку. И этой пяткой, — вместе с оторванным каблуком ботинка, — он стрельнул в лоб другому матросу, который сидел напротив. Потом они вместе в госпитале лежали: один без пятки, другой с сотрясением мозга.

Торжество технологий.

У нас вот тоже был один случай. Стояли мы как-то в базе и вечером заряжали аккумуляторную батарею. Батарея на лодке очень большая и свинцово-кислотная. Грубо говоря, много бочек с серной кислотой. Больше двухсот. Кислота иногда нагревается и выделяет водород. Особенно в процессе заряда. Это называется "батарея газует". Ну, или "пердит", кому как больше нравится. Процесс контролируется, и отсек время от времени проветривается с помощью большого и мощного вентилятора. Если в воздухе больше четырёх процентов водорода, то воздух может взорваться. Как дирижабль "Гинденбург".

В общем, мы заряжались, батарея попёрдывала, все были довольны. И вдруг загорелись концы питания с берега — от зарядного устройства, грубо говоря. Электричество кончилось, приборы отключились, и стало темно и грустно. Потушили, снова дали электричество, и всё заработало. И приборы заработали. И сразу тревожно заверещали — водорода было восемь процентов. Прозевали, олухи. Потому что был ещё переносной прибор. Специально сделанный, чтоб измерять водород при отключении электричества. Но он был на батарейках, а батарейки давно упёрли моряки — плеер на вахте слушать.

Пришёл я в отсек где батарея, и первое, что там увидел, были три матроса. Один из них блевал, два других шатались и закатывали глаза, пытаясь включиться в дыхательные аппараты.

В школе учат, что водород — газ без цвета и запаха. Не знаю, какой там водород в школе, но наш вонял. Вроде не сильно, а всё равно чувствуешь, что атмосфера не та. Инопланетная какая-то.

Матросов выгнали на пирс дышать воздухом. Остались втроём: главный электрик Денис, ещё один электрик Рома, и я — дежурный по всей этой байде. Отсек задраили.

Стало тихо и тоскливо.

— Надо вентилироваться, — сказал Денис, — но движок вентилятора может дать искру. И тогда водород [бах]нет. У нас полный боезапас над головой, теоретически может сдетонировать. Нам-то уже пофиг будет, а вот корабль точно распи[тух]ит. Вместе с пирсом, штабом дивизии, и камбузом.

— На штаб плевать, а вот камбуз нам точно не простят, — сказал я.

— А может не сдетонирует? — спросил Рома.

— Тогда только нас распи[тух]ит. В любом случае, мы об этом уже не узнаем, — подытожил Денис, — Серёга, чего думаешь? Ты дежурный, если что случится — тебя вешать будут.

— Если что случится, вешать будет уже нечего, — резонно возразил я нетвёрдым голосом, — Давайте вентилятор запускать, авось пронесёт.

Молодость беспечна до идиотизма, ага.

— Вахту будем предупреждать? — спросил Рома.

— А смысл? — ответил Денис, — только время потеряем. Они весь корабль с перепуга загадят, пока совещаться будут. Сделаем всё тихо и быстро. Раз-два-три, ёлочка гори.

Вентилятор загудел, перемалывая водород и выбрасывая его в атмосферу. Стрелка газоанализатора качнулась и поползла вниз — к спасительной отметке четыре процента, выделенной жирной красной чертой. Рома сидел с закрытыми глазами и неслышно бормотал. Видимо, договаривался с боженькой. Денис, сжав зубы, таращился на прибор. Я потел и шевелил волосами, гадая, найдут ли мой жетон-смертник. Все молчали.

Как проскочили красную черту — не помню. Наверное, тоже глаза закрыл. Когда стрелка уткнулась в ноль, Денис перевёл дух и спросил: — Надеюсь, среди нас нет таких, кто принципиально не пьёт на корабле?

Таких, конечно же, не нашлось.

Утреннее построение я проспал. В каюту влетел мой начальник Соловей, и, поглядев на меня, спросил, как дела. Он был уже в курсе.

— Нормально, — ответил я, — сушняк давит.

— Да-а, зажли вы с водородом нехило, — восхитился Серёга.

— Зажигали, но не зажглось, — сказал я, разлепляя глаза.

— И слава богу, — ответил Соловей и бодро ускакал по своим делам.

Через несколько дней я пришёл к нашему главному торпедисту и сказал:

— Андрюха, можешь посчитать, сколько взрывчатки в твоих торпедах? В сумме?

— Тебе как, в пересчёте на тротил? — деловито спросил тот, — у нас же морская смесь, она мощнее.

— Валяй, — говорю, — на тротил. Чтоб наглядно.

Андрюха долго считал, выводя на бумажке столбики цифр. Изображал умственный труд. Затем крупно написал цифру и показал мне. Цифра впечатлила. Я эту бумажку на память сохранил. Сейчас где-то в архиве валяется.

Через неделю про эту историю уже забыли. Потому что на флоте всегда происходит что-то, что занимает голову на ближайшее время.

В 2013 году в Индии взорвалась и затонула подводная лодка с дебильным названием "Синдуракшак". Индийские подводники в тот момент заряжали аккумуляторную батарею. "О-о, я знаю что там произошло! ", — подумал я, прочитав эту новость. И придумал фразу, с которой начинается этот рассказ. И которой, пожалуй, он закончится:

Молодость беспечна до идиотизма.

привлекли финнов-производителей, дабы они привезли свои и установили.

Работа достаточно сложная и долгая. Тех процесс никто остановить не даст, поэтому врезки датчиков идут ювелирно и в часы минимальной загрузки.

Приехали с Финляндиии четыре здоровенных белобрысых мужика – работают, дело свое явно знают на отлично. Внешний вид – из детства помню в книжках "Русские сказки" были картинки русских богатырей: рост высокий, плечи широкие, соломенные волосы, конопатое лицо. В станице, где стоит завод, гостиница есть, но такая, что лучше чтоб ее не было, а по контракту надо обеспечить не ниже трех звезд. А такая только в Ейске примерно 80 км. Короче летом "трасса" (две полосы, одна туда, другая обратно) загружена ("бздыхи" курорт), два часа туда, два обратно. От такой жизни финны загрустили, но главное оказывается у них в Финляндии сухой закон, а тут хоть залейся. И они начали заливаться.

Теперь собственно история:

Финны гулять начали ежедневно с вечера и до утра. Приставали к девкам, дрались, требовали показать медведей и т. д.. Угомонить их было невозможно. Как-то вызвали ментов, приехал наряд (2 человека), начал вязать одного финна, вышли остальные три, ментам наваляли, своего отбили.

Чуть международный скандал не получился. Причем как менты общались с финнами для нас загадка, финны по-русски ни бумбум, на заводе общаемся только через переводчицу. Но больше всего администрацию гостиницы

"вымораживало", что финны орали песни с вечера до утра (естественно на финском). И с гостиницы в курортный сезон начали съезжать "бздыхи". В общем, ситуация стала критическая, директор гостиницы пишет жалобу в нашу

"компанию", те передают ее директору компании финнов. В общем, телега, жалобы и т. д.. В пятницу финны на заводе грустные и потерянные. Главный инженер, который с ними нормально сработался, спрашивает у их старшего.

Далее диалог, после которого завод встал на полдня (все просто катались):

Глав. инженер: "Че не так?"

Финн: "Так мол и так, нас хотят отозвать, будут сильно штрафовать и увольнять за нарушение правил поведения сотрудников фирмы на территории заказчика. Мы песни похабные пели ночью, людям спать не давали".

Глав. инженер: "Песни, ночью? На каком языке?"

Финн: "Мы песни только финские знаем. На финском".

Глав. инженер: "Все фигня, слушай сюда. В объяснительной пишешь, что здесь очень трудно работать, вас никто не понимает, вы в чужой стране.

Для поднятия морального духа вашей команды вы пели по вечерам гимн

Финляндии. У вас же есть есть гимн?"

Финн: "Да, есть!!!"

Описать гамму чувств и работу мысли, отразившуюся на лице финна, не смог бы наверно и Лев Толстой. У финна ступор был минут на 20-ть. Короче, текст объяснительной писали втроем: главный инженер, переводчица и финн, перечитывавший каждый абзац раз двадцать. Потом глав. инженер собрал всех финнов и заставил всех объяснительную выучить наизусть. После этого финны долго не могли понять, зачем он каждого из них по отдельности

"мариновал" у себя в кабинете по части объяснительной и нещадно орал, если пытались что-то рассказать помимо информации, указанной в тексте объяснительной. Поняли только когда вернулись из Финляндии, рассказывали с круглыми глазами, что с ними там беседовали с каждым по отдельности, примерно так же, как это делал главный инженер здесь.

Итог:

— Никого не уволили

— За проявление патриотических чувств к Родине и компании и т. д. выписали достаточно большую премию.