Далёкие восьмидесятые. Пионерский лагерь. Лето, естественно.

Медсанчасть. В медсанчасти – фельдшер Зинаида Ильинична, почтенная старушка модели "божий одуванчик". С шокирующе ясным взглядом на жизнь из-под надвинутой до бровей белой шапочки и с металлическим кулончиком в виде дракона на мохеровой вязанной крючком ярко-красной верёвочке поверх белого халата.

Трудно сказать: то ли беспощадные долгие годы прошлись жизнеутверждающим победным маршем по бабушкиной психике, то ли цигун уже тогда был единственно правильным учением, но причину всех пионерских хвороб (начиная с "после танцев вот тут покалывает" и, заканчивая, "абрикосы, наверное, зелёные были"), заслуженная фельдшерица видела исключительно в неправильном бессистемном дыхании неразумных отроков. Посему все лагерные методы лечения и профилактики заключались в комплексе дыхательных упражнений, специально разработанном ею для нашей красногалстучной дружины.

При всём желании не могу сказать, что все пионеры всецело любили и глубоко уважали бабушку за эту маленькую странность. Ибо — ну её на фиг.

Утром, блин, и так спать хочется после всяких ночных, исконно пионерских развлечений, а тут ещё зарядка под чутким руководством продвинутой бабушки. Да, конечно, обычную утреннюю зарядку (ноги на ширину плеч, руки перед грудью, раз-два, три-четыре) можно делать, даже не открывая глаз, и досматривая утренние сны, но дыхательную эту, блин, гимнастику — фиг...

— А теперь, ребяточки, вы все — матросики. Встаньте, встаньте, как матросики! Матросики тянут канат. Тянем-тянем ручками канатик. Резче, резче, хорошо. Хорошо. На каждый рывок — резкий вдох через нос. Громче! Громче вдыхайте. Не слышу ваших носиков. Молодцы ребятки. А теперь вы все — насосики. Встали, встали ребятки. Все умеют велосипедикам колёсики подкачивать? Давайте, давайте, ребяточки, накачаем велосип@дики. Резче! Резче — не слышу ваших носиков…"

Блин... Каким же дебилом себя ощущаешь, делая это. Особенно, когда тебе 12-13 лет. Ужас. Дурдом на прогулке. Каждое, блин, утро. И ещё хорошо, если не попадёшься ей на глаза посреди дня с какой-нибудь царапиной, синяком или со шмыгающим носом.

Само собой, заходить в медпункт в то время, когда там дежурила эта бабушка-целительница, дураков не было. Лучше уж истечь кровью из разодранной коленки, чем с этой же пораненнной коленкой "тянуть канатик" или "накачивать велосип@дик".

Так было и в тот день. Сидела бабушка в медпункте в гордом одиночестве и медитировала на плакат "Дизентерия — болезнь грязных рук", как вдруг дверь отворилась и...

Впрочем, по порядку.

В тот день честный пионер Серёжа, мой сосед по комнате, внезапно осознал, что большая часть смены уже прошла, и что неплохо бы написать родителям честное пионерское письмо о том, что "доехали благополучно, с ребятами познакомился, погода хорошая, чувствую себя хорошо, кормят хорошо, вожатые тоже хорошие…". Но эта замечательная идея покинула его после написания первой же буквы письма, уступив место другой идее, более прекрасной и более занимательной. Ручка оказалась с красной пастой.

Всего каких-то пятнадцать минут потребовалось честному пионеру Серёже на то, чтоб, раздербанив стержень, нарисовать у себя на честном пионерском лбу дырку от пули. Причём, дырку — очень честную. Я не знаю, был ли Серёжа прирождённым талантом или же имел неоднократный опыт подобных затей, но дырка получилась настолько натуральная, что даже нам, соседям по комнате, наблюдающим за этим действом от начала до конца, при виде окончательного результата стало жутковато. Лучше, наверное, только настоящим пистолетом нарисовать можно было, да и то сомневаюсь.

Я не буду рассказывать о том, как визжали девчонки, в комнаты которых героически "впадал", наглухо застреленный, честный пионер Серёжа, не буду рассказывать, как бледнела вожатая, прибежав на наш крик:

— Наталья Викторовна, ой, что это с Серёжей? Скажу только то, что на следующее утро мы не делали дыхательную гимнастику. И не делали её вообще никогда — аж до самого конца смены. А всё потому, что на славу повеселив, и окончательно задолбав своей пулей в голове весь отряд, пионер Серёжа не придумал ничего лучшего, как, повиснув на плечах двух надёжных товарищей, отправиться в медпункт и спросить у мирно задремавшей просветлённой бабушки:

— Зинаида Ильинична, матросик или насосик?