В середине семидесятых на периферии о фонограмме и слыхом не слыхивали. Приезжает в Красноярск некий столичный певец. Концертный зал полон, исполнитель свободно передвигается по сцене и поёт. Вдруг цепляется ногой за провод и падает. А песня-то идёт. Какой конфуз! Столичный гость кое-как откланялся и свалил. Ну – думает- кранты мне. Однако на следующий день в местной газете (по моему "Красноярский рабочий") вышла заметка "Мужество московского артиста", где говорилось о том, что певец упал и сильно ушибся, но мужественно продолжал петь, лёжа на сцене.

Вечером шла по улице домой и вдруг увидела девочку. Она стояла неподвижно, неотрывно глядя в небо. Я сначала подумала, что у нее кровь носом пошла, и она остановилась, чтобы остановить ее. Но, когда я сама посмотрела вверх, я увидела. На темном небосводе сияли звезды. Их было немного, но они были. Я внезапно поняла, что так соскучилась по свету этих небесных бриллиантов, что у меня аж чуть слезы не выступили. В Москве все ходят такие хмурые, лицом вниз. Некоторым небо мешают увидеть просто сдвинутые брови. А мы с этой незнакомой девочкой простояли так до тех пор, пока я не начала замерзать. Я ушла, а она продолжала смотреть вверх.

Сын не на шутку заболел бронхитом. Вроде, уже немного поправился и мы собирались его отправить в школу. Но из его комнаты постоянно слышался жуткий кашель. Жена решила к нему зайти, дать еще лекарство. Когда она зашла к нему в комнату, он сидел в наушниках перед компьютером, а магнитофон продолжал усердно кашлять.

Накуренный друг полчаса доказывал недоумевающему полицейскому, что того не существует, отворачивался от него, думая, что коп исчезнет, но страж закона наглейшим образом продолжал существовать…