А. А. Розов о свободе, терпимости и милосердии...

— Сейчас расскажу. Все началось в школе. Одна семья попросила учителя запретить в классе, где учился их ребенок, авторучки с изображением поросенка из популярного мультфильма. Они были мусульмане, а у них особые табу в отношении свиньи. Учитель сказал, что такие вещи находятся в компетенции родителей. Тогда отец ребенка поднял вопрос о поросенке на родительском собрании, но сделал это недостаточно тактично. В результате ему пригрозили полицией, а об инциденте стало известно всем школьникам. Через несколько дней остальные дети пришли в классе в футболках с большим рисунком того же поросенка, да еще наклеили стикеры с тем же поросенком на все, что можно. У ребенка-мусульманина случилась истерика, а мусульманская община обратились в суд с заявлением об истязании и дискриминации. Суд опросил учителей и школьников, но не обнаружил объективных действий, которые могли бы так квалифицироваться. Разумеется, суд доставил неудобства детям и их родителям, что и вызвало, по выражению прессы "свиной бум". Пиком, как вы знаете, стали огромные резиновые свиньи, надутые гелием — многие жители подняли их над своими домами, кафе и лавками накануне Хэллоуина.

— Из-за чего и произошли стычки, потребовавшие вмешательства полиции, — добавил Секар, — разумно ли было доводить до этого?

— Разумно ли с чьей стороны? — спросил Грендаль.

— Я имею в виду, может, лучше было пощадить чувства этого мальчика и уступить в такой мелочи, как детские авторучки? Свет что ли клином сошелся на этом поросенке?

Возникла пауза. Грендаль на четверть минуты задумался, а затем сказал:

— Авторучки — детские, а проблема — взрослая. Свет всегда сходится клином на какой-то мелочи: картинках, футболках, воздушных шариках. Из этих мелочей складывается наша свобода. Мы учим детей быть свободными именно на таких мелочах. Я прочел в одной старой книжке: свобода — это возможность открыто делать то, что кому-то не нравится. По-моему, очень правильная мысль.

— А вы не боитесь, что таким путем мы отучим детей от милосердия?

— Не боюсь. К милосердию не принуждают — так я ответил доктору Ахмади. Милосердие это стремление опекать и защищать, а не подчиняться и терпеть.

— Для уточнения вашей позиции я задам еще вопрос: рассказывая о свином буме, вы упомянули, что отец ребенка недостаточно тактично изложил свои претензии. А что это значит, и как он мог бы сделать это тактично?

— Он сказал примерно так: ислам учит, что свинья — нечистое животное, с этим следует считаться, вы не вправе оскорблять мою веру. Он стал диктовать свободным людям, на что они имеют право, а на что — нет. Если бы он сказал: сын очень страдает из-за этого поросенка, и, если эта картинка для вас не принципиальна, то нельзя ли попросить ваших детей писать ручками с другой картинкой — реакция, наверное, была бы другой.

— Милосердие? — спросил репортер.

— Вроде того, — Грендаль пожал плечами, — В начале-то никто и не думал терроризировать мальчика этими поросятами. Моральный террор начался только в ответ на попытку принуждения. Когда к нам в гости заходит одна милая дама, вегетарианка, мы не ставим на стол мясо. Это не из уважения к вегетарианскому учению, а просто чтобы не обидеть человека из-за ерунды.

— То есть, — сказал Секар, — если бы вегетарианцы потребовали прекратить употребление мясной пищи в общественных местах…

— …То я бы демонстративно жрал сосиски в центральном парке, — закончил Грендаль.

— А если бы они не потребовали, а попросили?

— Тогда я бы не обратил на это внимания. Каждый вправе агитировать за что хочет, в пределах допустимого Великой Хартией, но эта агитация не вызывает у меня отклика.

— Иначе говоря, вы готовы пойти на уступки обременительным для вас странностям индивида, но не общественной группы?

— Верно. Потому что каждому индивиду свойственны какие-нибудь странности, но в общественной деятельности они неуместны.

Стоим на перемене возле универа, курим, отдыхаем. Пробегает мимо наш куратор, останавливается и спрашивает: "Ну что, как у вас дела, скоро сессия, долгов ни у кого нет?" На что одна девушка отвечает: "Нет, нет все хорошо, у нас все без ИНЦЕСТОВ! " (хотела сказать без эксцессов, но инцестов у нас тоже не было:)

Снимали с мужем квартиру шесть лет. Так получилось, что пришлось съехать к родителям в пустовавшую эти шесть лет комнату. Стала замечать, что по квартире мелькает высокая серая тень. Не раз видела, подошла к маме, сказала, что схожу с ума и вижу серую тень в человеческий рост. На что мама сказала: "И я его вижу!" И вдруг папа отрывается от телевизора и говорит, что тоже видит ЕГО. Муж, услышав наш разговор, тоже признался, что видит серую тень. Причем каждый из нас думал, что спятил. Сошлись на том, что все эти годы в пустовавшей комнате жил домовой, а мы своим приездом его потревожили, и он, бедный, не может найти себе место для дальнейшего проживания. Неудобно как-то получилось...

Всегда обижалась на папу, т. к. он был слишком замкнутый и почти не играл с нами. А потом, будучи взрослой (за 20) увидела серию одного сериала про мужчину, служившего в Афгане. Его там перекрыло и он чуть маленького сына не убил. Ревела сутки, т. к. мой отец тоже прошёл эту войну и всего-то замкнулся в себе. Никогда ничего не рассказывал и нас не трогал. А вот его друг по фронту подарил жене пистолет, чтобы она защититься могла от него. До меня мгновенно дошло какой мой папа сильный.

Привезли племянника трех лет в гости. Укладываю его спать, он рассказал мне стих про Робина Бобина Барабека. "Теперь твоя очередь", — говорит. А у меня ни один детский стишок не всплывает в голове. Начинаю декламировать:

Под насыпью, во рву некошенном,

Лежит и смотрит, как живая,

В цветном платке, на косы брошенном,

Красивая и молодая.

И до конца с выражением. Расчувствовалась, и ещё пару десятков стихов Блока! Дитё уже спит давно, а я читаю тихо вслух. Давно на душе так хорошо не было.