Предыстория.

Еду, как-то утром за городом. Стоит на перекрёстке старушка. Чистенько одета, аккуратненькая такая. Очень редко кого подбираю, но тут остановился. Говорит куда ей и спрашивает, сколько будет это стоить.

Денег не прошу, и она садится.

Добирается в посёлок на почту за пенсией. Спрашивает откуда я родом.

Удивлена, что я практически местный. Говорит, что здесь очень редко водители не требуют денег. Сама с Урала, но судьба закинула её сюда давным-давно, да и то через многолетнее заключение. Рассказала бы, но уже приехали. Почта.

Достала из сумки гроздь винограда, угостила меня. Пожелали мы друг другу дежурных благ и расстались.

Несколько дней я просто мучился, вспоминая бабулю. Не выдержал однажды и поехал в тот посёлок на почту. Прошу вспомнить, проверить, какая старушка получала пенсию в то утро. Не хотят ковыряться, искать. Тут меня осенило – виноградом, говорю, вас она, наверняка угостила.

— А! — воскликнула женщина за стойкой. — Так это Елизавета Даниловна с хутора К Маркса.

Так я нашёл попутчицу.

А теперь, вкратце, история.

Жила в одной уральской деревушке девочка Лиза. Работала, как и все в поле. Серпами жали хлеб. Упавшие зёрна тайком отправляли в рот. Очень боялись, но голод был сильнее страха — с 1932 года действовал "знаменитый" Указ "О трёх колосках".

Видел учётчик или нет — неважно, но подбежал к Лизе, схватил за волосы, привёз в контору и велел звонить в район. Дали десять лет. Могли и расстрелять.

Два года шила телогрейки. Началась война. Ассортимент расширился — в моду вошли шинели. Замечаний не было и стали Лизе доверять работы и за пределами зоны. Однажды отправили её с группой на станцию перегружать продукцию. Работы шли в спешке. Военные и железнодорожники ругались и грозили друг другу неприятностями. Поезд стоял на парах. Какая-то страшная тоска вдруг толкнула Лизу в загруженный вагон.

Покинула вагон в новой телогрейке уже на правом берегу Волги. Повезло поменять телогрейку на старое пальто и кусок хлеба. Немцев отогнали уже далеко. Подалась на юг. Документов не было, но до сих пор везло. В Астрахани удалось остановиться работать в больнице. По-настоящему повезло, когда главврач похоронил, как неизвестную, умершую женщину, а Лизу, выздоровевшую, "выписал".

И отправилась дальше на юг уже не Елизавета Даниловна, а Лидия Алексеевна. С ребёнком под сердцем.

Остановилась на Кубани. Прижилась. Родила сына. Работала в колхозе. Годы полетели.

Дояркой Лидия Алексеевна стала передовой. Отмечали её на каждом собрании. Постоянно была на Доске Почёта в районе. А однажды, уже в конце 70-х, её представили к награде.

Вручать медаль приехал на собрание первый секретарь райкома. Очень хвалил, как водится, благодарил за доблестный труд и спросил, чего она желает от руководства колхоза или даже района. Пообещал выполнить любую просьбу.

Лидия Алексеевна поблагодарила всех, отказалась от всех благ и… на глазах всех селян, руководителей и собственного сына рассказала эту историю и попросила вернуть ей её имя.

Можно ли представить, что в нашей измученной стране, человек, переживший такое, мог испытывать самое настоящее счастье.

У моей бабушки в молодости была большая любовь по имени Андрюшка, но так вышло, что родители их разлучили. Прошло пару лет, бабушка познакомилась с моим дедом, со временем она его полюбила и согласилась на свадьбу. Через год после свадьбы она узнала, что ее бывший возлюбленный после того, как узнал, что бабушка выходит замуж – повесился в лесу на старом дубе. С тех пор прошло много времени, дедушка с бабушкой вместе уже 45 лет. Вчера бабушка рассказала мне, что дед принес ей ее любимые цветы о которых никогда не знал, так как они были крайне редкими, о них знал лишь ее бывший возлюбленный, назвал ее куропаткой и в слезах стал рассказывать, что это он и есть, ее Андрюшка. Бабушка была в полном шоке и не знала, что делать, может пора вести деда в дурку? Но тот нежно обнял ее и сказал, что выпросил у ее мужа эти 5 минут, чтобы попрощаться, ведь он так скучал по ней все эти годы. Только тут бабушка заметила, что глаза у ее мужа не голубые, как обычно, а карие как у Андрюшки, он еще раз улыбнулся, нежно поцеловал ее и ушел, а глаза тут же сменили свой цвет. Сам дед ничего не помнит.

С форума (тема работа судебных приставов)

ХХХХХ:

А мне было смешно, когда через полгода после подачи в ССП исполнительного листа о выселении, ко мне домой наконец заявился пристав. Услышав от меня, что выселяемые давно уже съехали сами, он очень обрадовался, и на мой вопрос "чё так долго шёл? ", подняв указательный палец, изрёк — "маховик правосудия раскручивается медленно... но неизбежно! "

Сегодня в магазине, среди толпы злого и спешащего народа, рядом корзинками мандаринов я видела девочку лет 7-ми, что расклеивала стикеры на каждый фрукт. На бумажках были нарисованы разные приятные пожелания и поздравления, рисунки животных и комплименты. Как рассказала девочка: "я расклеиваю добро, пока взрослым некогда". Наверное, самым мудрым, новогодним и прекрасным существом была именно она, а не остальные, что пытались "все успеть". Пошла просто так раздавать самодельные открытки людям.

Преамбула: Дочь, обижаясь надувается и сидит сычем. На что я реагирую почти автоматически "Чего молчишь как партизан?. Совершенно не обращая внимания на смысл предложения.

Теперь история, которая произошла в прошлом году, когда дочь училась в 4-ом классе.

Какой-то общественный предмет, класс еще с удовольствием слушает. Учитель задает вопрос — "Дети, знает ли кто-нибудь кто такие партизаны?" В классе тишина. Тут мой ребенок тянет ручку и гордо, от осознания своей эрудиции отвечает... ,правильно,... партизаны — те, которые всегда молчат.

Историю рассказал сам ребенок. Говорит, учительница долго не могла ничего дальше расссказывать. А со мной она два дня не говорила.