— За эти ваши издевательские шутки о бодипозитивных людях вы все будете гореть в аду!

— Ага! А жиробасы ещё и шкворчать!

Помните в детстве, когда вы падали на батуте, все остальные продолжали прыгать, чтобы вы не могли подняться? Так вот — это и есть взрослая жизнь.

Написал Высоцкий песню "Я не люблю", исполнил несколько раз и такой ждёт-волнуется, как слушатели её поймут, как примут. И тут телефонный звонок – отец Александр Мень звонит. "Володя, — говорит, — что ж вы поёте: "И мне не жаль распятого Христа"? Вы же русский поэт, гуманист". "Ладно, — говорит Высоцкий, — разберёмся. Поправим". И, действительно, поправил: "Вот только жаль распятого Христа".

Потом академик Сахаров звонит. "Владимир, — говорит, — услышал вашу новую песню. "Я не люблю, когда стреляют в спину, но, если надо – выстрелю в упор". Ну, как же так? Вы же русский поэт, гуманист". "Ладно, — говорит Высоцкий, — разберёмся. Поправим". И поправил: "Я также против выстрелов в упор".

Звонит хоккеист Харламов. "Вова, — говорит, — за что ты наш советский спорт не любишь? Как там у тебя в песне: "Я не люблю спортивные арены, на них мильон меняют по рублю". Ты же…" "Знаю, знаю, — говорит Высоцкий, — русский гуманист, поэт… Поправим". Написал вместо "спортивные арены" — "Я не люблю манежи и арены" и спел вечером в компании новую версию.

Наутро звонок. Голос Юрия Никулина в трубке. "Привет! Мы всем цирком не поняли, что ты там про манежи…"

"Ребята, — говорит Высоцкий, — да сколько ж можно…"

У вас так бывало, что ведешь диалог интеллигентно, аргументируешь убедительно, выстраиваешь логические цепочки, а через некоторое время говоришь: [м]ля... иди на х[рен]! и понимаешь, что с этого и надо было начинать?