— На первый-второй по-еврейски рассчитайсь!

— Я болею...

— Я устал...

— Мне нельзя!

— Мне мама не разрешает. Расчет окончен!

— Я считаю, если уж быть толерантным, то во всем. Пусть тогда на иконах Богоматерь будет чернокожей, а младенец — еврей.

— Насчет младенца, ты не поверишь...

Одесса… Еврейского мальчика лет шести приводят в школу. На собеседовании его спрашивают, сколько он знает времен года… Дитя на минутку задумывается — и уверенно говорит:

— Шесть!..

Директор тактично ему намекает:

— А если подумать?.. Ну, подумай…

Ребенок снова на мгновение зависает — и говорит:

— Честное слово, таки больше не помню... Шесть!..

Директор выразительно смотрит на побагровевшую мамашу мальчика, покашливает и отправляет их на минуточку в коридор... Там мама возмущенно спрашивает мальчика:

— Ну, Семочка, и шо это таки было?!

— Мама, мама... — со слезами на глазах отвечает сынок, — я и правда не помню больше никаких "Времен года", кроме Вивальди, Гайдна, Пьяццола, Лусье, Чайковского и Глазунова!..

Молодой журналист прибыл на работу в Иерусалим и снял квартиру с видом на Стену Плача. Каждый день он видел старого еврея, который приходил туда молиться. Однажды, не выдержав, журналист спустился к стене и спросил у старика:

— Вы приходите сюда каждый день, и вот мне интересно — с каких пор вы начали сюда приходить и о чем вы так энергично молитесь?

— Впервые я пришел сюда 25 лет тому, — ответил старик, — по утрам я молюсь за мир во всем мире, за братские отношения между людьми.

Потом я иду домой, и после чашки чая возвращаюсь и молюсь за искоренение всех недугов и болезней на нашей Земле.

Журналист потрясен:

— И как вы себя чувствуете после 25 лет ежедневных моленей?

— Как? Да как со стенкой разговариваю...