День рождения коллеги.

Служба в милиции. Я – младший сержант, пом. деж. Вот-вот! Дежурная часть, Ленинский райотдел Новосибирска, конец октября 1992 года. Я помощник дежурного. Забот намного меньше, чем у дежурного, но, тоже хватает. Доставленные в отдел, по тем или иным основаниям люди, все на мне. Всех надо досмотреть, надо проверить документы, надо проверить основания для доставления, проверить всех по адресному бюро и по информационному центру, для этого у меня два городских телефона с дисковым номеронабирателем, дозвониться по которым до АБ или ИЦ вечером… это еще тот квест.

Да, по этим же телефонам в милицию звонят граждане, надо представиться, выяснить причины звонков, если что-то произошло, то необходимо перенаправить в нужный отдел или отделение, для этого, карту территории обязан знать наизусть, а уж улицы, по которым проходят границы территории, знать в подробности. Ну, а если на нашей территории, то, по возможности, либо пригласить в отдел, либо объяснить, где и когда ждать патрульную машину. Ах да, один из этих телефонов постоянно пишется на специальный магнитофон, днем прослушивается заместителем начальника отдела постоянно, ну а запись, по мере необходимости.

Кроме этого, по доставленным, необходимо определиться, кого куда. Кого в камеру, кого в уголовку, на кого просто составить протокол и отпустить, обязав явкой. По каждому собрать пакет документов, по арестованным, проверить отсутствие недозволенных вещей при себе… Для полноты картины, в придачу к двум городским, сорок внутренних телефонов, две стационарных радиостанции… Ну и так, для бодрости, время от времени визит прокурора, который, как раз и проверяет наличие оснований для задержания и водворения в камеру… Если выясняется, что кто-либо находится в камере дежурной части более трех часов без материала на него, то лицо немедленно выпускается на свободу, ну а мне готовится бодрящая клизма на пол ведра скипидара, настоянного на патефонных иглах. Эффект! Бл… Волшебный! Нет, я не жалуюсь… некогда, бл…У других коллег ведь не веселее.

Вечер был, как вечер, еще ни одного трупа, тьфу-тьфу. Пока ни одной шапки, тепло еще на улице… Квартирные кражи, в основном. Я одной рукой звонил, другой рукой писал, третьей рукой сигарету держал, четвертой рукой коллегам дверь открывал, нажимая на кнопку… Пятой рукой, ой, заврался, рук же у помощника дежурного всего четыре… Это только у старшего оперативного дежурного шесть рук, да еще два дополнительных глаза и одно ухо, на то он и старший дежурный! В отсутствие начальника райотдела, отдел подчиняется дежурному. Но и ответственность несет тоже дежурный по отделу. Не назначают на эту должность ни глупых, ни трусливых, ни карьеристов. Я работал в смене Петровича, человека грамотного, тертого, битого, работу свою (да и не только свою) знающего. Он мог сам отчитать (и крепко) накосячившего сотрудника, но, никогда не сдавал коллег начальству. Работать с ним было не просто, но надёжно.

Времени было уже около 23 часов, из следственного изолятора, находящегося в нашем же здании, дальше по коридору, позвонил дежурный по ИВС.

— Слушай, Виктор, сильно занят?

— Да, не особенно, Василий… Не больше, чем в прошлую пятницу, а что?

— Помощь твоя нужна… Жулика одного вытащить из камеры…

— Сейчас, у дежурного спрошу…

— Добро. Жду.

Дежурному: — Петрович, я в ИВС забегу?

— Что случилось?

— Да, я и сам не знаю, Василий помочь просил…

— Давай, только быстро, ещё надо срочно в адрес один выскочить, наши все на заявках, ты поедешь.

— Понял, я мигом.

В ИВС нельзя с оружием! Совсем! И никому! Ладно, я, вроде, это требование забыл… Ствол под курткой форменной, на животе, ближе к левому боку, в обрезанной кобуре, чтобы проще и быстрее было… Да и сзади никто до него не доберется.

— Ты что, левша? – как-то поинтересовался наш водитель.

— Почему ты так решил?

— Так ствол слева на животе…

— А у тебя по уставу, на правом боку?

— Ну да… Как положено.

— Ясно. Ты в дежурном Уазике мотаешься, сзади кто?

— Хы, кто… Сам не знаешь, разве. Жулики.

— Ну вот, а ствол твой где? Справа сзади? Между сидений? А ты баранку крутишь, а жулики сидят и на ствол облизываются… а ты его даже и не пристегиваешь ремешком… Что будет, если какой-нибудь жулик догадается ствол твой дюзнуть? Кто из вас до отдела доедет?

— А, е… Ах ты ж бл… а я и не думал никогда…

— А ты подумай!

Пару смен спустя, подошел он ко мне и рассказал, что ствол перевесил и понял, что так надежнее. Да и из-под одежды стало гораздо удобнее доставать… Ну и хорошо.

Ладно, бог с ним, со стволом. Я с ним в ИВС и пошел… Не видно под курткой, надеюсь.

Василий не так давно перевелся к нам в райотдел откуда-то из области, работал до это в ГАИ, не пацан зеленый, но дежурным по ИВС он стал с месяц назад. Встретил он меня в ИВС приветливо, попросил помочь вытащить заболевшего жулика из камеры, мол, живот у того разболелся, по всем симптомам, на аппендицит смахивает. Пошли с ним к камере. Камеры в ИВС без каких-либо удобств, размерами, примерно, четыре на четыре метра, в дальней половине камеры большая деревянная лежанка, на половину камеры. Что-то среднее между одним большим топчаном и полатями. Деревянное, сплошное возвышение, наверное, около полметра высотой. Дверь в камеру железная, с глазком. Дверь с ограничителем, распахнуть не получится, открывается она с таким расчетом, чтобы мог пройти человек, да и то, еле-еле. Василий отпер замок на двери и приоткрыл ее. Я заглянул внутрь. Там было человек семь или восемь, один лежал на лежанке, держался руками за живот и стонал. Стонал негромко, но, с чувством.

— Выносите его сюда, — сказал Василий в камеру.

— Оно нам надо, начальник? – ответил один из сидельцев, с синими от татуировок руками, — это тебе надо, ты его и вытаскивай, видишь, идти он сам не может. Загибается…

Не понял, почему, но ситуация мне не нравилась. Сильно. Надо что-то делать. Не дай бог, действительно аппендицит, может и умереть в камере. А за такое ЧП всем подарков надарит прокуратура.

— Так, уважаемые, — это уже я, — берем товарища и несем его сюда, к двери.

— Да вот уж х... ты угадал, начальник, — раздался ответ, — сами и тащите, вас вон двое.

— Ладно, не получается у нас нормальный разговор, — заметил я, — ну, раз так, намекаю, я сегодня как раз перед сменой новый баллон "Черемухи" у старшины получил… Я не жадный, поделюсь с вами… В камеру, сейчас, ополовиню, а дальше мы с Василием подождем за закрытой дверью, когда вам невмоготу там сидеть будет. Вот первым больного и примем, а дальше подумаем, что с вами делать.

— Да ты чо, начальник, в натуре попутал?!?!

Я достал баллон с "Черемухой" и поднес к дверному проему.

— Ну что, начинаем?

— Да пошел ты на х…, совсем менты ох… сейчас вытащим.

Матерясь и кряхтя, потащили соседи товарища своего к двери.

— Ближе, — говорю, — несите!

Подтащили и опустили страдальца на пол, рядом с дверью. Добро. Убрав "Черемуху" в карман куртки, вытащил из другого браслеты, перехватив у одного из "добровольных" помощников сжатую в кулак, правую руку страдальца, защелкнул на запястье браслет. Я за руки, соседи изнутри камеры за ноги, вытащили болезного в коридор, я застегнул вторую дужку браслетов на т-образном соединении трубы отопления, а Василий, стоявший у двери и контролировавший её, в этот момент захлопнул и запер дверь камеры. Стоим, соображаем. Страдалец извивается на полу, держится левой рукой за живот, не забывая стонать, умудряется еще и крыть нас отборным матом, за садизм, за… ну, за всё. Правая рука в браслете, сжата в кулак. Между пальцами какой-то белый порошок… Может ему таблетку, какую дали уже? Ладно… Некогда…

— Василий, — говорю, — я в адрес смотаюсь, оперативный дежурный направил. Этого не отстегивай, скорую вызови, благо, сегодня там Наседкина дежурит, знаменитый человек, доктора лучше прямо сюда проведи.

— Хорошо, — говорит, — ты без браслетов как?

— Да я у дежурного сейчас возьму, свои потом заберу у тебя.

— Ну, давай тогда…

Смотался я на выезд, даже не помню, что там было, наверное, очередной кухонный боксер… Вернулся в отдел, наверное, около часа ночи.

— Ты обедал? – спросил дежурный.

— Когда бы, Петрович, — ответил я.

— Я тоже не обедал. Поеду на хлебозавод, поем. Со мной поедешь?

— Нет, Петрович, спасибо, не хочу перед сном наедаться…

— Ха ха, сон на сутках, хорошая шутка, — сказал Петрович, — ладно, я уехал, здесь Андрей пока на пульте посидит. Да, Василий снова тебя искал, просил зайти.

— Андрей, — сказал я, — Петрович на обед поехал, я в ИВС зайду. Если что, звони туда.

— Угу, — хмуро сказал Андрей, — много не пей.

— Какое "пей" я же по делу… Да и не пью я на смене…

Постучав в дверь ИВС, дождался щелчка замка и зашел внутрь… Обалдеть, какой запах! Все, кто служил в армии, знают, что после отбоя "деды" лакомятся вкуснейшим деликатесом – жареной картошкой. Вот и сейчас запах жареной картошки напомнил и детство в поселке и армию… Здесь то почему так чудесно пахнет? Василий встретил меня еще более приветливо и повел в кабинет, откуда и доносился сумасшедший запах. На столе в кабинете, стояла большущая сковорода жареной картошки, рядом лежало толстенное соленое сало, нарезанное очень тонко, возле сала лежали дольки чеснока. В картошку были воткнуты две вилки. Это был пир! Вот только повод? Уселись за стол. С заговорщическим видом Василий достал из сейфа поллитровку и стаканы… Разлил. Оп-па?!?!? Это в честь чего?

— Давай за день рождения! – предложил он тост.

Чокнулись. Заели салом с чесноком. Я же обещал Андрею много не пить, но не говорил, про чуть-чуть… Вилки застучали по сковороде. М-м-м… Объеденье! А с салом! С чесночком! Да после рюмки… Да, учитывая, что завтрак был около семи утра, а обедать я с Петровичем не поехал…

— Слушай, — говорю, — а что ж ты не сказал про день рождения… Я бы что-нибудь в подарок сообразил, хоть зажигалку какую…

— Да я, — говорит, — и сам до вечера не знал. А подарок… Так ты мне его уже подарил!

— Как? — заинтригованно спросил я.

— Да, понимаешь, жулик сегодняшний, ну, этот, с больным животом…

— И что жулик больной?

— Да не больной он вовсе…

— В смысле?!?!?!

— Он по мокрухе попал сюда. Завтра ему обвинение предъявлять должны. Будет он обвиняемый. А пока он просто задержанный.

— Пока ничего не понятно, — помотал я головой.

— Сейчас по второй, дальше объясню, — сказал именинник.

— Ну так вот, слушай дальше… Всё дело в том, что уголовная ответственность за побег возникает только при определенных условиях, например, за побег, совершенный лицом, взятым под стражу, например, обвиняемым. А за побег задержанного, только штраф или пятнадцать суток максимум.

— Подожди, так ты говоришь, обвинение только завтра?

— В том и вопрос, а у "хозяина" он уже гостил, человек он бывалый… Да и в камере с ним ни одного первохода, подобралась публика, — Василий снова закурил…

— Скорая приехала, фельдшер его глянул, укольчик ему вкатил, мне потом сказал, мол, симулянт, и не сильно опытный… Никакого аппендицита, учитывая, что аппендэктомия была сделана жулику еще в школе…

— Чего сделано? – не понял я.

— Ну, аппендицит ему вырезали, короче.

— И что, ты его в камеру обратно?

— Конечно, но, только уже с бумажкой от скорой в деле. Ты слушай, дальше ещё интереснее… Я их разговоры в камере послушал, план у них был простой и реальный. Вызывают они меня, я естественно, должен меры принять, в камеру зайти и попытаться его вытащить. В правой руке у него зубной порошок был, он его мне в глаза собирался сыпануть… Пока бы я проморгался, в лучшем случае, в заложниках бы оказался. Терять им почти всем нечего. Ну а дальше, забирают они у меня ключи от камер, открывают двери и не торопясь выходят в коридор. Пользуясь ключами, открывают сейфы и дела с собой уносят. Дальше, в лучшем случае, так же спокойно, на улицу… Ну а там, дай бог ноги. В худшем, блокируют дверь в дежурку, у вас же там одна дверь, и та наружу открывается… а в окнах оргстекло вместо простого… Сидели бы вы там и смотрели, провода телефонные-то снаружи… Пока по рации с кем-нибудь связались бы… Вот и всё. Кто бы меня до утра хватился… а там, даже если и поймают, если я живой, то им по пятнадцать суток… Ну, а если…, то терять этим беспредельщикам все равно нечего.

— Ну ни х.. себе, — деликатно заметил я, — ну, тогда наливай, именинник! С днем рождения!

— Давай! С удовольствием. Да, ходит этот крендель потом по камере, кореша его пытают, мол, что же он не сделал, как планировали? Он поясняет, мол, и не думал, что не один, а двое придут… Что в камеру заходить откажутся… Что в двери ещё, браслеты на руку наденут и к батарее пристегнут… Что один со стволом будет… Стоял ты так, что добраться из камеры до тебя было не просто… Мог бы и завалить…

Призадумались… Вот как оказывается, а могли бы и не пить уже… Все под богом ходим. Да уж, за такое и водочки не грех…

— Ну что, добиваем?

— Ну, давай, да я пойду, а то я Андрею обещал много не пить…

— Да ладно, ведь за день рождения!

— Да уж! С днем рождения, здоровья тебе и долгих лет жизни, коллега!

Небольшой продуктовый магазинчик, вечернее время. Небольшая очередь, подходит черед одного мужичка. Он говорит продавцу:

— Мне бы щучку... — тычет пальцем на витрину — Только у вас тут мелкие, сантиметров 15-20, мне бы побольше...

Тут в глазах у продавца появляется нездоровый блеск. Она выдвигает из угла весы на центр стола и уходит куда-то по изогнутому узкому коридору. Вскоре появляется голова рыбы, продавец ставит ее на пол, затем начинает заносить хвост. Проходит через угол, кряхтя, и с совершенно адской улыбкой бухает рыбину на весы. Смотрит на мужика.

Тот, конечно, отказался от этой громилы, но покупатели были в восторге.

Театр им. Вахтангова на гастролях в Греции. Годы были, как потом стали говорить, "застойные", так что при большом коллективе — два кэгэбэшника. Всюду суются, "бдят", дают указания. Перед началом вахтанговского шлягера "Принцесса Турандот" один из них подбегает к Евгению Симонову, главному режиссёру театра, и нервно ему выговаривает: "Евгений Рубенович, артист N пьян, еле на ногах стоит, это позор для советского артиста! У меня посол на спектакле и другие официальные лица!".

Симонов, убегая от надоевшего до чертей кэгэбэшника, прокричал на ходу: "Мне некогда, голубчик, разберитесь сами!".

Тот бежит в гримуборную. Артист N, засунув голову под кран с холодной водой, приводит себя в творческое самочувствие. Стоя над ним, гэбэшник звенящим голосом провозглашает: "Артист N! Официально вам заявляю, что вы сегодня не в форме!". На что тот, отфыркиваясь от воды и еле ворочая языком, ответил вполне в стиле "Турандот": "Ну и что? Ты вон тоже в штатском!".

Работаю неподалеку от одного из славных РОВД нашей доблестной милиции.

Напротив отдела есть неплохое кафе, куда мы ходим обедать. Сегодня видел такую картину: на стоянке почти у входа в РОВД стоит какая-то японская

"иномарка", вроде бы Тойота. Рядом стоит фургончик следственно-оперативной группы (на нем так и написано). Ходят какие-то люди, кто в форме, кто в штатском, что-то делают.

Заинтересовала эта суета, подошел ближе. Услышал вот что – какой-то мужичок оставил свою машину на стоянке у РОВД, благо живет в соседнем доме, а перед его домом стоянка была занята. ПОД ОКНОМ ДЕЖУРНОГО, а также под прицелом двух видеокамер, воры вскрыли машину, унесли магнитолу, сняли четыре колонки и GPS-навигатор. При этом РОВД, если я не ошибаюсь, работает круглосуточно, по крайней мере пьяных и хулиганов туда возят 24 часа в сутки точно. Вы еще удивляетесь, что раскрываемость у милиции мала? Я уже нет – если под носом у них можно аккуратно скрутить магнитолу и динамики, а также выломать из панели навигатор, то…

Или они сами все это сняли?

Это была полная засада. Мент с полосатой палкой появился из-за кустов, как чёрт из табакерки. И не надо было иметь семи пядей во лбу, чтобы убедиться, что именно наша машина будет остановлена – на проселочной дороге другого транспорта не было. Иван за рулём выматерился – и было от чего. Мы же честно предупреждали своих родственников в деревне,