нами по неизвестной причине зашил всю наружную стену над и под балконом деревянными панелями. Может, ему показалось, что так будет зимой теплее, а может просто любил дерево. Не знаю.

Но факт был таков. Только я появлялся на балконе посидеть и попить чай или кофе с сигаретой, как сверху доносилось “мяв”. Со знаком вопроса.

— А что ты спрашиваешь? — говорил я вверх, мысленно объясняя Богу, что это я не ему.

Кот появлялся через несколько секунд, цепляясь когтями за деревянные панели и спускаясь задом точно по направлению моего балкона.

Он садился рядом и тяжело вздыхал. И начинался мужской разговор. Я жаловался ему на свою жизнь, а он — на свою. У меня начальники и плохо оплачиваемая работа, а у него...

Ну, Бог знает, что у него. По-кошачьему я не понимал. Но жаловался он отчаянно и с надрывом в голосе. Я давал ему кусочки курицы, а он ел и, время от времени прерывая свой обед, вскидывал голову и жалобно подвывал.

А из квартиры в окно на нас смотрела жена и прикрывала рот рукой, чтобы не засмеяться. Она снимала всё происходящее на телефон. И показывала подружкам на своей работе.

Мужские разговоры — так она называла наши посиделки.

Отношения у нас с женой были напряжённые. Даже очень. И дело шло к разводу. Из-за чего? Да Бог его знает, из-за чего… Из-за мелочей всяких, которые, скапливаясь в снежный ком, грозили раздавить нашу маленькую семью.

Перекусив, мы с котом смотрели на то, как вечер закатывал солнце за горизонт. Вздыхатель забирался на стол и садился рядом со мной.

Кот вздыхал тяжело. А я гладил его по спине. Так мы и сидели, пока жена не звала меня ложиться спать. И тогда, тяжело вздохнув в последний раз, кот лез назад, в свою квартиру этажом выше.

И через пару месяцев таких посиделок, точно на мой день рождения, жена сделала мне подарок. Котёнок-британец. Кошечка невероятной красоты.

— Это тебе на память обо мне, — сказала она, и сердце моё упало, ударившись об пол и разлетевшись на тысячи кусков.

Спустившийся, как всегда, Вздыхатель немедленно учуял её. И первый раз за всё время вопросительно взглянув на меня, сделал шаг в сторону входа в квартиру.

Жена попыталась что-то сказать, но я приложил палец к губам:

— Пусть зайдёт и познакомится. Ну, что может произойти? Тем более, что мы рядом.

Жена неохотно отодвинулась. И Вздыхатель, посмотрев на неё слегка опасливо, проследовал в комнату, где на полу резвилась прелестная маленькая кошечка.

Та увидела кота и напряглась. Потом осторожно приблизилась к нему и обнюхала. Серый стоял, как вкопанный, только глазами провожал её.

Красуля, как мы назвали её, ходила, ходила кругами вокруг Вздыхателя, а потом улеглась и стала играть с его хвостом.

— Ну, вот. Видишь? — сказал я, выдохнув.

— Всё замечательно…

Но Вздыхатель смотрел на нас с женой, и в его взгляде читался один вопрос. Мы с женой посмотрели друг на друга.

— Нет, — сказала жена.

— Ни за что!

— Один денёк, — попросил я.

— Смотри, какой он воспитанный. Я за него ручаюсь.

И я, посмотрев на Вздыхателя, подмигнул. Он моргнул мне в ответ. Сразу двумя глазами.

Утром мы с женой, вскочив с кровати, первым делом бросились в уголок, где лежало большое, тёплое одеяло. На нем мы и застали дремлющую, вытянувшись, Красулю и Вздыхателя, который осторожно её облизывал.

— Остаёшься, — сказал я и скосил глаза на жену, ожидая окрика или подзатыльника, но та...

Почему-то всхлипывала и вытирала глаза.

— Всем вам, мужикам, одно надо... — сказала она и толкнула меня локтем в бок.

Мы с женой наблюдали за тем, как большой и умный кот осторожно ухаживал за резвой проказницей-кошечкой, и мне казалось... Не знаю почему, но мне казалось, что жена смотрит на меня благосклонно.

Через неделю, вечером, в двери позвонили. Там стояли мужчина и женщина:

— У вас случайно нет нашего кота? — спросил мужчина.

— То он сбегал куда-то каждый день по стене, а теперь просто пропал...

Я уже хотел ответить отрицательно и закрыть дверь, но жена оттолкнула меня и провела их в комнату. Там Вздыхатель и Красуля играли в догонялки. Увидев своих хозяев, серый кот тревожно пискнул и полез под диван.

— Честное слово, — сказала женщина.

— Честное слово, мы его не обижали. Не понимаю, что с ним случилось и почему он ушел, но... Ничего не поделаешь. Раз он выбрал вас, то пусть остаётся. Я вижу, что ему тут хорошо.

Потом она посмотрела на британскую кошечку.

— Котёнка одного дадите? — спросила она.

— Дадим, — ответила жена и улыбнулась.

Котят, когда пришло время, они взяли двух. А одного мы оставили себе.

Больше было никак. Потому что, к этому времени у нас с женой тоже родилась дочка. Я таки доказал ей, что нам, мужчинам, кое-что надо...

Теперь, поздно вечером, когда солнце сядет за горизонт, и жена с дочкой, наигравшись, засыпают, мы с Вздыхателем выходим на балкон.

Посидеть, попить чаю и посмотреть на звёзды. Рядом с ним сидит его котёнок. Вздыхатель смотрит на меня и вздыхает.

— Что, брат, вздыхаешь? — говорю я ему.

— Поздно, батенька. Ты теперь человек семейный. Дети у нас с тобой. Только вот так, ночью, и осталось время выйти и посидеть. Посмотреть на звёзды...

Вздыхатель смотрит на меня, потом на звёзды и вздыхает. Пытается тяжело вздохнуть и его котёнок. Учится у папы.

А я не вздыхаю. Потому как, всё хорошо у нас теперь. И Бог его знает, может это “хорошо” принёс в наш дом чужой кот, однажды спустившийся к нам из квартиры сверху?

Может, счастье иногда приходит к нам в разных видах? И надо только суметь распознать его. И впустить в дом...

Автор ОЛЕГ БОНДАРЕНКО

полагается учебный отпуск на весь период подготовки, а собственно подготовка к диплому- занятие совершенно необременительное. Отдых во всех смыслах- по сравнению с прежним.

Я был единственным слесарем в группе, поэтому тема диплома мне досталась, мягко говоря неординарная. На кафедре турбиностроения заканчивал кандидатскую диссертацию аспирант- Игорь М…шко. Ему для работы на стенде понадобился помощник с руками. Вот меня ему в подмогу и выделили.

Темой его диссертации (и моего диплома) был экзотический вариант малогабаритного турбореактивного двигателя. Требовалось, после расчётов, экспериментально подобрать наиболее эффективную архитектуру проточной части турбины- то есть откатать на стенде разные варианты конфигурации турбинных лопаток – как направляющего аппарата, так и рабочего колеса.

Разумеется, никто всерьёз не собирался специально создавать на каждый режим экспериментальную турбину – был собран стенд, где можно было менять лопатки разных профилей, и варьируя исходные данные потока, проверять полученные скорости и давление- по расчётам. На стенде через экспериментальный блок прокачивался воздух- могучим компрессором.

Компрессор действительно был мощнейший, и кафедре пришлось договариваться с электроснабжающей организацией- такой лимит электроэнергии мог быть выделен только по ночам- иначе мы бы оставили без света полрайона. Компрессор и стенд были установлены во флигеле- подвальном помещении лаборатории. Стены там толщиной побольше метра – но всё равно, рёв от работающей установки разносился по окрестностям довольно ощутимо. Повезло, что с одной стороны там промзона, а с другой – парк. Ближайшие жилые дома- от пятисот метров до километра.

Чтобы точно измерить статическое и динамическое давление потока по всей длине профиля лопатки, в корпусе проточной части стенда была прорезана щель, в которой двигался зонд – две спаянные трубочки- одна прямая, а вторая изогнутая концом в направление потока воздуха. Собственно, из за этой щели в основном и было шумно – воздух рвался наружу.

Но по другому получить точные данные для замеров было или невозможно, или слишком дорого.

Работа заключалась в том, чтобы установив на стенд очередной рабочий профиль лопатки, провести зонд вдоль неё, двигая в глубину по миллиметру, и записывая данные по температуре и давлениям после каждого перемещения. Довольно скучно. На профиль уходил примерно час- потом компрессор останавливался, в звенящей тишине я раскручивал кожух, снимал отработанные лопатки, ставил новые, и процедура повторялась.

То есть так предполагалось. На деле всё оказалось несколько сложнее. Игорь- святая душа, раздобыл где- то два шлемофона с ларингофонами – кто не знает, это микрофоны, которые пристёгиваются под подбородком- на горле- возле голосовых связок- типа можно общаться, если шумно вокруг. В самолётах используется, в танках- армейские приспособы. Ага, щасс. Мы вытерпели в этих шлемах примерно минут сорок- несмотря на то, что нашу комнату от помещения со стендом разделяли три кирпичные стены, уровень шума был просто невыносим.

Какие на хрен беседы, какие ларингофоны, какое общение? Рёв такой, что в наушниках ничего не слышно от слова "совсем". Игорь сломался первым- а мне смысла не было сидеть в шлемофоне, если он свой снял. Уши под завязку набивались ватой, поверх надевались специальные шумозащитные наушники – так можно было работать без особенного дискомфорта. Записки писали в блокноте – чтобы обменяться мнениями.

Выглядело это примерно так:

— Стоп, такого не может быть- вырубай дуру.

— Чего не может?

— Статика и динамика одинаковые – бред.

Выключаю компрессор, идём на стенд- ну правильно- силой воздушного потока зонд искривило буквой Г – результаты последнего режима псу под хвост, берём новый зонд, ставим и повторяем сначала. Потом, для чистоты эксперимента, на каждый режим мы ставили новый зонд – и можно было посмотреть на коллекцию трубочек- как их изгибало этим ураганом.

Игорь раздобыл на кафедре децибеллметр- прибор, замеряющий уровень шума. Посмеялись – стрелка мгновенно улетела на максимальное значение, и подёргивалась, упёршись в ограничитель. То есть, насколько шумно там было на самом деле, мы так и не узнали.

Работа продолжалась примерно месяца полтора – за это время мы откатали все возможные варианты профилей лопаток, отдали полученные данные в вычислительный центр- для обработки. Один режим я посчитал сам- врукопашную, остальную часть дипломного проекта составили распечатки с ЭВМ и графики. Ну плюс обязательные довески – немного экономики, немного охраны окружающей среды, и конечно- роль коммунистической партии в развитии отечественного турбиностроения.

Под конец я провёл довольно безответственный и рискованный эксперимент – дурак был, с зудом в заднице не совладал. Снял наушники, вытащил вату из ушей, и залез в помещение с работающим стендом. Ну что значит залез- открыл дверь и сунул туда башку. Как это описать словами – не знаю. Но когда обычный оглушающий звук превращается в острую, сверлящую боль- на грани истерики и потери сознания- это впечатляет. Я выскочил оттуда пулей, обливаясь потом, и реально испугался – НЕ СЛЫШУ ВООБЩЕ НИЧЕГО! Оглох на хрен совершенно –двадцать пять лет, доигрался, идиот. Сделал из себя инвалида. Сижу на корточках, уши ладонями закрываю поскуливая, пока боль прошла — не знаю, что дальше будет.

Примерно трое суток ходил, дожидаясь восстановления слуха- слава Богу, серьёзно себе ничего не повредил. Вначале вообще мёртвая тишина, потом- слабые звуки, как сквозь вату, потом- всё лучше, до нормального. Уф, пронесло.

Да, защитился я с отличием- тема диплома была уж очень оригинальная- всем понравилась.

На фото- такой же децибеллметр, что Игорь тогда приволок.

играть характерных персонажей, потому что за ним долго тянулся шлейф героя-красавчика. Александр приехал на съёмочную площадку, режиссёр поставил задачу: "Вы с напарником воруете на аэродроме баки от самолётов и продаёте дачникам для душа".

И вот такая маленькая сценка – Абдулов приносит бак, а Михаил Ульянов его покупает.

— Так это же, — говорит Ульянов, — От бомбардировщика!

— Ну и что, что от бомбардировщика?! – отвечает Абдулов.

Александру сделали чудовищный грим и сцену быстро отсняли. Через неделю раздался звонок.

— Понимаешь, Саша, — сказал Соловьёв, — Мы посмотрели материал, забавно! А у меня по сценарию персонаж, которого играет Ульянов, умирает. Вы вроде так хорошо с ним разговаривали – тебе необходимо быть на его похоронах. Давай мы продлим твою роль.

Придумали, что на "похоронах" будет играть гимн СССР, а Абдулов орать: "Я этого не вынесу!". Сняли. Через 5 дней вновь звонок:

— Понимаешь, ты был на похоронах, так убивался по поводу кончины, что на поминках ты просто обязан быть!

Сняли поминки. Через неделю вновь звонок:

— Саш, понимаешь, у меня по сценарию вся семья уезжает в Америку. А ты так здорово прощался на поминках, что проводить их точно должен.

Всё хорошо, тоже отсняли. Через несколько дней опять звонок:

— Ты знаешь, тут у меня такая ситуация, я в конце всех убиваю, давай и тебя убьём.

— Давай! – согласился актёр.

Придумали, что героя Абдулова убивает шальная пуля, когда он тащит пропеллер от самолёта. "А вентилятор-то как же? " — спрашивает он и умирает.

И вот после всего этого вновь звонок. Услышав в трубке голос Соловьёва, Абдулов не выдержал:

— Серёжа! Всё! Ты меня уже убил!

— Вот в этом-то и дело, — отвечает режиссёр, — Будем снимать похороны!