В 90, как и у большинства семей в нашей стране, было очень туго с деньгами. Я рос только с мамой, и поэтому у нас их вообще почти не было, но на 6 лет мама подарила мне самую красивую машинку. Такая была только у меня, и один пацанёнок из зависти сломал её, а я сломал ему руку в двух местах, столкнув его с горки.

Гроза, ночь, с парнем смотрим ужастик, квартира в два этажа, на втором ремонт. По потолку летит тень туда-обратно, я чуть кирпичами не наложила и сразу под одеяло, воплю оттуда. Мой тоже испугался, говорит: "Это птица". Врубили свет, нашли маленькую милую летучую мышь под ботинками, похожую на мопса. Посадили в банку, разглядели, удостоверились, что она тоже кирпичей наложила, и отпустили.

Сил моих больше нет! Папа — фотограф, мама — дизайнер, бабушка — учительница в художке, дедушка — скульптор. "Никакого давления на детей!" Нет, ба, я не пойду больше в художку. Нет, дедушка, не надо меня учить азам скульптурного дела, спасибо. Нет, пап, я не в курсе, как работать в фотошопе и создавать из фоток "чудесные иллюстрации".

Нет, мам, я не собираюсь рисовать эскиз юбки вместе с тобой.

Я не люблю искусство. Никакое. Мне интересно всё, кроме него, и чем больше давят, тем больше я буду сопротивляться! Не надо ставить мне в пример моего брата, который с 8 лет в художке, на самом деле он просто безвольный осёл, боящийся что-то сказать/сделать поперёк.

Подала документы в тех. вуз.

После сильной болезни первый раз вышел на улицу. Зашел в церковь, еду домой в лифте, улыбаюсь блаженной улыбкой — ведь ничего не болит. Со мной в лифт зашла пьяная парочка — из тех, что провоцируют на драку. И деваха, чтоб порисоваться, что крутая, смотрит на меня исподлобья и спрашивает: "Че лыбишься?" А я спокойненько так, с улыбкой: "Потому что я сектант!" До своего этажа они ехали молча и вышли по стеночке.