нужна светская жизнь. Я решил, пусть уж лучше ведёт свою светскую жизнь под присмотром, и сдался.

Хозяйка дома встретила нас у ворот в холщовом сарафане в пол, и я понял, что мы попали.

Формально это была не дача, а деревня старообрядцев. Хозяин повсюду носил с собой топор. По двору бегали куры. Все семейство натурально ходило в лаптях. Собственно, этим они и зарабатывали теперь на жизнь, как выяснилось. Раньше эти двое прозябали, как все нормальные взрослые несчастные люди, в офисе, а сейчас плетут корзинки и лапти на продажу.

Приставка "эко" в их доме полагалась практически всем существительным без исключения. Любимая присказка хозяйки — "матушка-природа этого не любит". Так она ответила на мой вопрос, есть ли здесь wi-fi.

— Пусть мужчины похлопочут по хозяйству, детишки поиграют, а женщины займутся обедом, — провозгласила хозяйка.

Я еще не закончил постигать сакральный смысл идиомы "хлопоты по хозяйству", как уже обнаружил себя и хозяина за починкой какого-то плетня. В процессе я посадил три занозы в неочевидных местах и прищемил голову.

Под "детишки поиграют" подразумевались Артём и их сын, которые два часа ходили по двору кругами и монотонно дули в попу деревянным свистулькам. Это были единственные игрушки в доме.

Что касается обеда… Жена потом рассказывала, крестясь, что она повидала на своём веку немало кулинарных аномалий, но технику приготовления супа путём баскетбольного метания в кастрюлю цельных картофелин, кабачков и качанов капусты она встретила впервые.

Ели мы этот деревянный (по вкусу) эко-суп из деревянных эко-мисок деревянными эко-ложками, разрисованными, судя по экспрессивным разводам, здесь же.

На десерт подали арбуз. Артём откусил его и заплакал — арбуз оказался солёным (так его еще наши предки вятичи засаливали). Тут жена незаметно наклонилась ко мне и шепнула:

— Прости, я не знала, что они чокнулись.

В этот момент, по иронии судьбы, хозяева и правда чокнулись двумя вёдрами кваса.

— Не говори так, — шепнул я жене в ответ, — матушка-природа этого не любит.

Вечером мы честно хотели уехать, но хозяин дома вежливо сказал, что он нас не отпускает, при этом у него в руке по-прежнему был топор.

Мы сидели у костра, хозяева пели что-то акапелла на древнеславянском, и тут я заметил на плече хозяйки жирного комара. Я попытался его убить, но хозяйка погрозила мне пальчиком и продолжила петь, а комар — сосать.

— Папа, я боюсь эту тетю, — прошептал Артём.

Спать мы улеглись в большой избе без комнат (сооружение было целиком вырублено из векового дуба) все вместе вповалку с петухами и курами.

Через пять минут захрапел хозяин, через десять хозяйка, через пятнадцать сын, так и не выпустивший деревянную свистульку изо рта, чем многократно усилил эффект, а через двадцать петух, который при этом ещё и подкукарекивал во сне.

— Ты спишь? — спросил я жену.

— Очень смешно, — ответила она.

— Что происходит? У них наследованное апноэ сна?

— Ты ничего не понимаешь. Это эко-храп.

— Пап, а до Москвы отсюда далеко? — раздался из темноты голос Артёма.

Мы уходили на цыпочках по вечерней росе. В том месте, где плетень чинил я, зияла спасительная брешь.

Оказавшись в машине, я хотел на прощание посигналить у них под окнами, чтобы петух проорал хозяину прямо в ухо. Но не стал.

Ведь матушка-природа этого не любит.

Олег Батлук