По-русски Петер лопочет как коренной москвич, но с лёгким прибалтийским акцентом. Дома у них говорят исключительно на русском, чтобы жена не сильно ностальгировала, а Петер слёту запоминает все её выражения, принимая близко к сердцу и тут же вставляя в собственный лексикон, нисколько не задумываясь о том, что и в нашем языке полно слов-паразитов. И вот как-то прилипилось к нему словечко "Пофиг", от жены разумеется. И очень ему слово это понравилось, да так, что стал он его включать в свою родную речь. Прозрение пришло внезапно. Однажды, раздавая в своей фирме по роду деятельности звездюлей всем подряд, он разошёлся до того, что повторил слово "пофик" раз пятьсот. У подчинённых случилось всеобщее недоумене (иначе и не скажешь!) Потом они как-то странно начали хихикать за его спиной и о чём-то оживлённо перешёптываться. Когда он в очередной раз сказал "пофик", то весь отдел просто заклинило от смеха и только один клерк, с врождённым отсутствием юмора, переспросил у него "Извините... что Вы сказали" — "Я сказал что это всё равно. То есть пофик!" Петер сказал всё это на немецком, разумеется, но только теперь впервые задумался о значении последнего слова... и похолодел до среднего мозга: "По" – у немцев означает "задница", ну а "фик" — трахать (если культурно переводить). Короче, вместо всеобщего нагоняя, дражайший шеф заставлял подчинённых трахнуть себя в задницу. И это несмотря на то, что он семейный человек, у него красавица жена и маленький сын! Всё, что он смог сказать в момент прозрения, было сказано на чистейшем русском – "Во... блин, ёлки зелёные"