ехали на электричке (билеты в двух первых вагонах не проверяли), потом на колхозном автобусе. Автобус высадил нас в поле, у края которого в огромную кучу были сложены пустые деревянные ящики, и уехал. Командовала вновь прибывшими загорелая до черноты местная тётка. Горожан разделили на бригады, и понеслось!

Наталья Петровна собирала огурцы в цинковые вёдра, которые я относил к месту сбора. Там, в теньке, два мужика распределяли доставленные огурцы по ящикам. Пустые вёдра я относил назад.

Примерно в пять часов вечера вернулся автобус. Kolchosarbeiter, в основном, женщины, стали переодеваться. Бабушка Наташа переодевала меня, переодевалась сама, поэтому мы припозднились. Когда мы с сумками подошли к автобусу, тот был забит людьми и огурцами по самое не могу.

Я стоял перед раскрытой дверью и не знал, что делать, поскольку на нижней ступеньке спиной ко мне стояли две мощные тётки, протиснуться между которыми было невозможно.

Неся повышенную ответственность за судьбу любимого внука своей сестры, отданного ей под честное слово, бабушка Наташа обратилась к автобусу с убедительной просьбой пустить нас в салон. Автобус хором ответил, что мест нет, и шли бы мы лесом.

Наталья Петровна спокойно поставила сумки с огурцами на землю, уперла руки в боки и понесла на автобус. Автобус заткнулся, а через пять минут спины молча расступились и мы вошли. Водитель закрыл двери и поехал.

Такого бы человека, как бабушка Наташа, да в гособвинители, любую коллегию в чём хочешь убедит.

В отличие от помидоров, огурцы я не любил.

исчезновение бровей с лица, скальпа с головы, похудение на сто кг и поправление на двести, поверь.

Как это? — смеется девушка.

Подожди, сейчас еще не так засмеешься.

И рассказываю ей, как я когда-то решила освежить брачные узы чем-то оригинальным и нестандартным, а совпало это мое желание с активной какой-то предвыборной компанией. Помнится, Горбачев тогда опять баллотировался куда-то и где-то, в Татарии, кажется.

И мой муж очень был увлечен этим процессом. То есть просто погружен был в него полностью в свободное от работы время.

И вот дома никого нет. Я и он. И Горбачев в телевизоре, Татарию охмуряет.

И тогда. Я. Выхожу из ванной. Абсолютно на мне ничего нет, кроме обильной пышной пены.

Афродита из пены морской вышла босиком, подкралась к дверному косяку и прислонилась к нему как можно эротичнее.

Муж сидит в кресле и следит за дебатами. А я стою в пене, голая, уже мерзну, пена опадает, подсыхает струпьями, а он все голову не поворачивает и меня никаким боковым зрением и третьим глазом не видит.

Я почувствовала себя инженером Щукиным, но пока не сдаюсь, вдруг повернет голову все же, ахнет, упадет от восторга и закружит меня по комнате, а потом мы рухнем на диван и освежим отношения.

И муж-таки голову повернул.

Я уже стояла немного жалкая, в пупырышках, эротическая поза сменилась обреченной, вся сдулась, но тут же опять надулась, остатки мыльной пены быстро взбила..

Посмотрел он на меня и говорит — слушай... смех-смехом, а Горбачев-то в Татарии очки набирает!

Девушка сына захохотала, а потом говорит — бедная вы бедная...

И я не бедная, и ты не бедная. Просто это все женщины придумали, всю индустрию красоты... Целлюлиты там всякие... Подтяжки, растяжки... Худые, толстые...

Мужчины вообще непонятно за что любят и почему. Вот раньше всяких любили и всех хотели. И худых, и толстых, и с накаченной попой и вообще без попы. И косых и кривых.

Всех любили и всех могли. И хотели.

А сейчас и ceкс-шопы, и виагры, и плетки с цепями — а не хоЧут или не могут.

Потому что сидят целыми днями в ФБ и яростным оппонентам женщинам только один аргумент предъявляют — у вас хронический недо-б, любезная! С вами, любезная, все ясно.

Мужчины предъявляют это... женщинам!

Как вам это нравится? А кто должен этих женщин до.... ть?! Если вы все тут торчите?

А ну-ка быстро все встали и пошли заниматься своими прямыми мужскими обязанностями.