Она не проронила ни слова, пока мы не встретили какую-то девчушку лет 12, которая сидела на лавочке и ревела. Мне до неё дела не было, а вот моя спутница подошла к той девчонке, стала шутить, веселить её, расспрашивать, что случилось, советовала что-то и уже мне сказала, что я могу её не ждать. Было довольно поздно, потому я настаивал, чтобы она оставила ревущую и дала мне её проводить, а то было бы как-то не по-джентельменски, но она своим глухим голосом сказала лишь, что иногда люди бывают беспричинно одиноки, потому они нуждаются в других людях. Теперь я уже окончательно счёл её странной.

Так она ушла провожать девчушку, а я пошёл домой. Через несколько недель я оказался в той же компании, но той тихони уже не было. В ходе разговора я узнал, что она повесилась, после чего я часто расспрашивал о ней. Оказалось, что мы любили одни и те же песни, исполнителей, фильмы, книги, писателей; несколько раз я позволял себе без разрешения подруги читать переписку с той "чудачкой", в которой она казалась такой начитанной, интересной, робкой, но временами упрямой. Она отстаивала великие идеи, у неё были великие планы. Но всё это застыло в петле чуть больше года назад. В своей записке, как мне говорили, она писала, что она слишком слаба для этого мира, слишком одинока, слишком замкнута, чтобы попросить помощи. И я часто, вспоминая её, думаю, что мог бы заиметь такую славную подругу, если бы кто-то (если бы я сам) вовремя заметил её беспричинное одиночество, ведь человеку нужен человек.