Моя прабабушка попала в Освенцим, но при этом она ничего не рассказывала о жизни там и никогда ничего не упоминала. Пока в один день, когда мне было 5, я не застала её в слезах. Она плакала очень горькими слезами, сдерживая в руке одну старую фотографию. Я спросила почему она плачет, обидел ли её кто? И она начала свой рассказ... Рассказ не о том, как их там унижали, не о страшном голоде и холоде, а о том, что их лишали всего.

Когда только она и её дочь прибыли в лагерь, было решено прабабушку отправить в лагерь, а маленькую дочь сразу же отправить в газовую камеру. Она долго молила, чтобы судьбу дочери изменили, чтобы её оставили жить, и тогда дочь расстреляли прямо у неё на глазах. А саму прабабушку избили и угрожали, что ещё один оступок и она сразу же окажется в печи...

После этого всего я сама начала плакать, и прабабушка окончила свой рассказ. На том фото была она со своей маленькой дочкой. Плакали мы уже вместе и очень горькими слезами. Никому и никогда не пожелаю пережить то, что пережили люди в то ужасное время...

Однажды подхожу к переходу и вижу — пара ругается. Крик девушки: "Убирайся!" — она разворачивается и уходит. Парень в другую сторону. Через дорогу. И на него налетает машина. Хруст, крик, и девушка уже сидит рядом в слезах. Она смотрела только на него. Лишь однажды подняла на меня глаза. Эти глаза, полные боли и вины, я никогда не забуду. Парень скончался на месте.

То утро было самым страшным утром в моей жизни.

У меня две младшие сестры.

В детстве у каждой из нас была своя любимая певица. У меня — Наташа Королёва, у средней —Татьяна Буланова, у младшей — Анжелика Варум. У нас было правило: нельзя петь песни не своей певицы. И, чтобы сильно позлить друг друга или обидеть, мы начинали петь песню и коверкать слова, голос, интонацию.

Невозможно описать словами глаза мамы в момент, когда она однажды зашла в комнату, а у детей происходило изгнание дьявола под недопесню "ясныймойсвет\ вишнявишня\маленькаястрана"))

Работаю в крупной международной компании. Взрослый человек, серьёзный специалист. Сижу, обрабатываю кучу документов с умным лицом, и никто, никтооо не знает, как же до сих пор я тащусь от того, что мне на эти документы надо ставить печать. Чувствую себя ребёнком, который играет в директора. Я — властелин, у меня же есть печать!