случится — отвечать ей. Тут случайно в выходной день к отцу заехал его приятель, начальник управления госгортехнадзора (устаревшее ныне название) округа. К сестре относился, как к дочери. Спросил, как дела — она и рассказала. Далее: в первый же рабочий день на территорию треста въезжает "Волга". Человек, приехавший сам за рулём (без водителя), вытащил удостоверение, сказал: "Я — из госгортехнадзора.... Так... этот кран я останавливаю... этот - тоже... это оборудование — запрещаю эксплуатацию... "Все в тресте пребывают в полуобморочном состоянии: а как работать? Зовут инспектора на обед. Накрыли стол в директорской столовой, поели. Расслабились. Спрашивают:

— Давно ли работаете в госгортехнадзоре?

— Давно.

— Многих ли там знаете?

— Да почти всех.

— И П-ва знаете? (П-ов был зам. начальника и курировал строительную отрасль, т. е. был недосягаемым небожителем для большинства строителей).

— Знаю, -говорит.

— И у Вас есть на него выходы?

— Есть.

— А какие?

— Очень простые. Он — мой заместитель.

Все окаменели (думали ведь, что приехал инспектор). Сестра, присутствовавшая при беседе, с трудом сдерживалась, чтобы не рассмеяться — такая была чудесная немая сцена.

располагает знаниями об окружающем мире, но и бесперебойно питается, а стадному ceксу предпочитает моногамный или бигамный (самка-жена + самка-любовница). Аспирант же – нечто вроде неандертальца.

Он обладает необходимыми знаниями, но питается ещё плохо, и поэтому не может взять в пару самку человека разумного (она разумная и хочет кушать за счёт самца, в отличие от самок австралопитека, которым это по барабану). Поэтому неандертальцы-аспиранты постоянно озадачены двумя вопросами мироздания – как по-человечески наесться и по-человечески сыграть в любовь.

Конечно, хороший аспирант может подкормиться, став репетитором у богатородительного лоботряса. Но лишь единицы способны заработать, применив знания на практике – и это отличает блестящих специалистов: Сергея Брина, Марка Цукерберга и Эдика из Сеченовки. Эдик – или Эдисон, как его называли за талант и изобретательность – полтора года подрабатывал в Сеченовке лаборантом и преподом. Теперь он уехал в славный сити оф Мельбурн, и я могу рассказать эту историю, не боясь последствий для главного героя.

В один из тех апрельских дней, когда светит солнце и летят ласточки, а настроение самое жизнерадостное, Эдисон выгуливал на Чистых Прудах свою девушку. Девушка щебетала о чём-то девичьем, и вдруг, обернувшись к Эдисону на тёплом ветру, сказала:

— Эдик, ты ведь медик? Подари мне что-нибудь медицинское.

— Что, например?

Девушка пожала плечами:

— Вот мой предыдущий парень был геологом. Летом он ездил на практику в горы, намыл в речке золота и заказал у ювелира золотое кольцо. Представляешь, как романтично?

— Нда.

Какому парню понравится сравнение с "бывшим"? Эдисону оно страшно не понравилось. Весь вечер он пытался придумать какой-нибудь медицинский подарок и излазил Интернет вдоль и поперёк. Что может обрадовать девушку больше, чем золотое кольцо? Задачка не из лёгких! Секрет лучшей в мире диеты? Рецепт мази, которую пользовала Клеопатра для сохранения молодости? Эдисон не знал, но он думал и искал, искал и думал…

В результате этих раздумий из лаборатории универа стали пропадать не очень ценные, но очень странные вещества и химикаты: соевое масло, стеарины, эмульсионный воск, ароматические жидкости и тому подобное. А вскоре Эдисон подозрительно разбогател: у него появился новенький айфон, новый итальянский костюм, вместительный кожаный кошелёк… Не прошло и месяца, как Эдисон завёл себе подержанный Лэнд-Крузер.

— Хм-хм… Хорошая у тебя машинка, Эдик, — заметил проректор, паркуя как-то утром скромный Форд-Фокус рядом с тачкой аспиранта. – Наследство, что ли, получил?

— Ээээ… Н-нет. Я подрабатываю. Торгую, — ответил Эдисон и почему-то покраснел.

— Ааа… Хм-хм… Торгуешь?

— Да вот, торгую, — подтвердил Эдисон и покраснел ещё больше.

— Ну, тогда понятно, — ответил проректор и тоже почему-то покраснел.

Поднявшись к себе в кабинет, проректор засел за письменный стол и стал задумчиво и сердито хмыкать. В этот момент в дверь постучали.

— Не беспокоить!

Но дверь всё равно приоткрылась, и в проёме появилась любопытная голова

Тёмы.

— Что случилось, профессор? Вы ведь просили меня зайти.

— Хм-хм… Что случилось! Хотел бы я знать, что случилось. Заходи и прикрой-ка дверь поплотнее.

Тёма вошёл и присел напротив проректора.

— Вот что, друг. Поручаю тебе ответственное и деликатное дельце…

Эдика-лаборанта знаешь?

— Конечно.

— Разузнай, что с ним происходит. Откуда вдруг такое богатство –

Ленд-Крузер, костюм, даже новые ботинки! Ещё этой зимой он в кроссовках ходил. Хм-хм… — Проректор сделал паузу и вдруг перешёл на шёпот: – Он мне только что сказал, что торгует. Если он торгует тем, что я подумал, мы же оба в тюрьму сядем! Ты ведь понимаешь, откуда он берёт материал для своей торговли?

— Да… понимаю, — кивнул ошарашенный Тёма.

— А мне нельзя в тюрьму. Мне, может, два года до пенсии осталось. Хм-хм…

В общем, так — как только узнаешь что-нибудь дельное, сразу ко мне в кабинет. А главное — попробуй добыть доказательства. За всю работу я тебе заплачу.

Тёма вышел из кабинета проректора озадаченный. Три дня у него ушло на расследование. На четвёртый день он вошёл в кабинет проректора с сияющим видом, держа в правой руке маленький пузырёк с розовой жидкостью. На пузырьке был логотип известной парфюмерной фирмы.

— Вот, профессор. Это то, чем он торгует.

— Духи?

— Не просто духи, а духи с феромонами! Эдик – настоящий гений. Он сделал смесь, запах которой действует на мужчин страшнее, чем виагра. Стоит женщине чуть-чуть побрызгаться этими духами – и всё, мужчинам капут.

— Так-так. Ничего себе…

— Эдик покупает в магазинах духи и кремы этой фирмы, добавляет туда свою смесь, а потом выдаёт себя за менеджера по продажам уникального продукта и торгует по всему району. Очень хорошо зарабатывает!

— Потрясающе… Какой умный парень. Хм-хм… А что у тебя с правым ухом,

Тёма? С каких пор ты носишь серьгу?

Тёма резко покраснел и закашлялся:

— Понимаете, профессор, Вы же просили добыть доказательства… А он продаёт духи только женщинам. Так что мне пришлось пойти на жертвы и сыграть не совсем обычного мужчину…

— Какой ужас! Бедный мальчик, сколько я тебе должен?

— Сущие копейки, профессор. Ухо я и так хотел проколоть, так что это ерунда. Духи я подарю своей девушке. Вы мне должны только за моральные страдания – дело в том, что Эдик успел побрызгать на меня проклятыми духами. Так что, пока я возвращался в вуз, за мной два квартала бежал постовой милиционер и всё предлагал познакомиться…

-стали думать как переправить?! Нашлась идея — гидрач весьма вместителен, а мешок под него резиновый (тянется). Короче закладывают в каждый костюмпо ящичку водочки. Запечатывают — пломбируют.

На пересылочной стации по ошибке остается один. Через год на эту станциюприезжает делегация японцев и под фуршет начальник вспоминает про забытый спец. костюм и решает его продемонстрировать. Тем более что японцы загорелись увидетьновейший экземпляр. Затаскивают мешок вдвоем. Начинают распаковывать. Выпадаетодна бутылка — японцам обьясняют "жидкость для обслуживания" и быстренько прячутбутылку чтоб не рассмотрели (с этикеткой "Пшеничная").

Те верят. Но когда с мешка выпадает еше парочка — японцы находчиво сравниваютэтикетки что на столе и что выпало и далее обьяснение "Примета такая — кладемводолазную "норму". При дальнейшей распаковке набирается ящик водки — ипостепенно вытягиваются лица японцев. Нафиг уже этот костюм — встает рук-тельяпонцев и "что мол в японии, только борцы сумо могут выпить много алкоголя", и переводит взгляд на одного из вед. спецов базы, ростиком где то около170 см. и "бараньим" весом.

З. Ы. Потом говорят наши ездили туда с ответным визитом — их водилизнакомиться в месный клуб сумоистов. Так при слове "русский водолаз" — сумоистыдолго трясли нашим руки и восторженно цокали языками.