под покупку компьютеров, их наладку и обслуживание, под разработку комплексных систем управления предприятием и т. д. , и т. п. Объемы исчислялись миллиардами.

Первый легальный советский миллионер Артём Тарасов в январе 1989 года получил зарплату в 3 миллиона рублей (4,5 млн. долл. по официальному курсу), его заместитель тоже получил зарплату 3 млн. руб. Недавно сбежавший в Лондон миллиардер Минц говорил, что он в 1988 году в кооперативе заработал 150 тыс. рублей. Средняя зарплата по стране была тогда около 300 руб. в месяц.

Напоминаю это для обрисовки фона происходивших событий.

Итак, июнь 1990 года. Чемпионат мира по футболу в Италии.

Из-за среднеевропейского времени трансляции матчей идут с полуночи до четырёх часов утра. Народ приходит на работу красноглазый и злой.

18 июня сборная Союза забила четыре безответных мяча в ворота сборной Камеруна, но это не помогло ей выйти из группы. А 19 июня утром в Киевском торгово-экономическом институте у студентов-заочников экзамен по политической экономии. Принимает сам заведующий кафедрой, грозный Владимир Константинович.

Непроспавшиеся и неподготовившиеся студенты уходят с двойками и тройками, у женщин успехи чуть получше.

Последним идёт отвечать 40-летний мужик с битым жизнью лицом карьериста, афериста и алкоголика. Зачем ему второе высшее образование, да ещё торговое, непонятно.

Билета не знает.

Экзаменатор задает вопросы типа:

— что такое прибавочная стоимость,

— что такое оборотный капитал,

— что такое расширенное воспроизводство, и т. п.

Мужик пытается что-то артикулировать, но у него не получается.

На его лице задумчивость сменяется удивлением, раздражением, просветлением, и, наконец, решительностью.

Заочник заговорил:

— Товарищ профессор, простите за нескромный вопрос: а сколько Вы зарабатываете?

Завкафедрой с гордостью и самодовольством отвечает:

— 500 рублей в месяц.

Кооператор скорбно кивает головой:

— Ну, примерно столько я пропиваю до обеда.

Немая сцена.

удачу на экзаменах по музыке удачу приносит). Некоторые натирают до невозможного блеска части определенных памятников.

В голландском городе Утрехте тоже, как выяснилось, что-то такое бродило.

Есть на центральной площади города, где по субботам всегда происходит очень большой цветочный рынок, памятник Анне Франк- еврейской девочке, от рук фашистов погибшей, и всемирно известно дневник написавшей. В натуральную величину, устойчиво на упрямо распрямленных ножках стоящей.

Памятник почти всегда утопает в цветах. Ненормально для ситуации утопает. Она ж очень давно погибла. Сначала думала — это торговцы цветами всю нераспроданную продукцию субботним вечером у ее ног оставляют. Потом обратила внимание — памятник засыплен свежими цветами во все дни недели, не только в субботу или воскресенье, и цветы всегда — очень хорошие, даже роскошные, на нераспроданную некондицию никак не походят. В прошлый понедельник на ее голове возлегал очень красивый вручную свитый веночек из свежих белых фрезий. Подумала — ну может, память об Анне Франк тут так высоко ценится. А за неделю до того ее чуть не утопили в кустах из белых лилий. А еще за неделю до того на тоненькой шейке Анны висел такой маленький, трогательный, и страшно дорогой веночек из ландышей и орхидей.

В прошлом выпуске городской газеты появилось обьяснение странному явлению — журналистка из местной газеты инфильтрировалась под видом студентки в местное студенческое сообщество, и выяснила тишком страшную тайну местных студентов — если хочешь хорошо сдать экзамены в любом учебном заведении этого города — возложи заранее цветы к памятнику Анне Франк. Она всегда приносит удачу. Чем крупнее и важнее экзамен — тем роскошнее и сердечнее должно быть цветочное подношение. Нашлось объяснение кустарно вручную свитым веночкам из очень дорогих цветов.

Отчего замученная фашистами маленькая еврейская девочка вдруг стала Богиней Удачи пестрого и интернационального утрехтского студенческого сообщества — Бог весть. Но цветы они возлагают очень усердно, сама каждый день наблюдаю. Какие они сегодня пионы принесли!

Как эти студенты доверчивы и суеверны...

по которому этот курс надлежало изучать. Только вот авторы этого учебника были, как бы это выразиться, очень большими оптимистами. Они почему-то решили, что их целевая аудитория русский язык уже знает, и нужно её всего лишь ознакомить с некоторыми тонкостями. А вот во что это выливалось — этого авторы, похоже, себе не представляли...

Мне-то что? Меня, как закончившую русскую школу, прогнали с первой же лекции. Преподавательница как раз объясняла, как они вместе будут читать тексты и выписывать незнакомые слова, когда увидела моё выражение лица. Вопросов не возникло — тут же и выставила из аудитории. Но на эти занятия я всё-таки иногда проникала — когда больше некуда было деваться.

И вот сижу я и слушаю. Тема — как называются жители разных стран и городов. Кошмар! "Москвич"? "Киевлянин"? "Одессит"? "Ленинградец"? Да куда вам столько форм? И как это можно запомнить? А страны? "Англичанин"? "Француз"? "Турок"? "Кон-го-ле-зец"?!! Да кто ж это такое выдумал? И тут преподавательница спрашивает: "Лелия, как называется житель Израиля? "Рыженькая Лелия долго думает: "Как же это будет... я слышала... а! вспомнила! "из-раиль-ская во-ен-щи-на"! Оглядываюсь вокруг — никто не смеётся. Военщина, так военщина, мало ли кто как называется.

Короче, слабенький был у ребят русский язык. Особенно у тех, кто из провинции — а таких было большинство.

Больше я на этих занятиях не сидела — не рисковала. Но чем дальше в лес... студентам становилось всё труднее, а русскоязычного человека грех было не использовать. И пришёл такой день, когда меня окружила вся группа — двадцать пять человек — и взмолилась:

"Помоги, а? Невозможно трудный текст, совсем ничего не понятно, задали сначала дома проработать... Вот глянь в учебник. "

Смотрю я на тему урока, и глаза у меня лезут на лоб: "Использование славянизмов/архаизмов в русской поэзии". На примере пушкинского "Пророка" — ни больше и ни меньше. Это людям, которые с трудом простую беседу поддерживают... Ну ладно, деваться-то некуда. Устроились в свободной аудитории. Поехали:

Духовной жаждою томим

Один в пустыне я влачился, —

Так, пожалуй, слово "один" им понятно. Кто-то шибко образованный вспомнил и "пустыню". Ага. Один в пустыне — это уже что-то. Это уже образ. Остальное переведём как-нибудь.

И шестикрылый серафим

На перепутье мне явился.

Ладно, тут все католики, шестикрылого серафима как-то себе представили, а что такое "перепутье"? Перекрёсток, что ли? Ну, пусть так.

Перстами лёгкими как сон

Моих зениц коснулся он

Так, разберёмся с перстами и с зеницами. Что-то народу меньше стало, или мне кажется?

Отверзлись вещие зеницы,

Как у испуганной орлицы.

Пока в моём исполнении "отверзлись вещие зеницы" превращаются в "открылись умные глаза", остаются только самые стойкие. А у Пушкина события только начинают разворачиваться:

Моих ушей коснулся он, —

И их наполнил шум и звон,

И внял я неба содроганье

И горний ангелов полёт,

И гад морских подводный ход,

И дольней лозы прозябанье.

У меня в ушах уже тоже "шум и звон". Меня охватывает злость на составителей этого, с позволения сказать, учебного пособия. Да каждый ли русский человек это поймёт без специальных объяснений?! Так. Дальше. Влачимся, стало быть. По пустыне.

И он к устам моим приник

И вырвал грешный мой язык

И празднословный, и лукавый,

И жало мудрыя змеи

В уста замершие мои

Вложил десницею кровавой.

И он мне грудь рассек мечом,

И сердце трепетное вынул,

И угль, пылающий огнем,

Во грудь отверстую водвинул.

Никто уже ничего не пытается понять. "Празднословный" всех просто убивает наповал. Кто-то устало интересуется, что за форма "мудрыя", ах, архаическая, ну ладно. Перевожу всё подряд — пусть хотя бы смысл знают к завтрашней лекции. Остаются трое, которым всё-таки любопытно, чем всё это кончится.

Как труп в пустыне я лежал,

"Неудивительно", — комментирует кто-то...

И Бога глас ко мне воззвал:

"Восстань, пророк, и виждь, и внемли,

Исполнись волею моей

И, обходя моря и земли,

Глаголом жги сердца людей! "

"Почему глаголом? " — хочет знать последний, кто ещё меня слушает. Он из Клайпеды, там много русских, и у него вполне приличный русский язык. "Ну почему глаголом? Есть же другие части речи. "

И он ещё долго ходит за мной и ноет: "Ну почему глаголом? "

И вот столько лет прошло после этого издевательства над Пушкиным, а я не могу забыть полученного тогда урока.

Знать надо свою аудиторию!