шведам 2 миллиона ефимков.

Замечу однако, что ко времени этой покупки русские войска занимали все без исключения купленные территории, перечисленные в этом пасквиле: Ингерманландию, часть Карелии, всю Эстляндию и Лифляндию с городами Ригой, Ревелем (Таллин, ныне столица Эстонии), Дерпт, Нарву, Выборг, Кексгольм, острова Эзель, Даго, Моон, равно как и все другие земли от Выборга до курляндской границы, а также часть Финляндии, в покупку не вошедшую. Все эти земли были завоеваны в честных многолетних боях с лучшей сухопутной армией Европы того времени, действовавшей при поддержке самого сильного флота на Балтике. По европейским меркам это была победа невероятная, восхитительная — сравните с многовековыми бестолковыми войнами между Австрией и Пруссией за какую-то несчастную Силезию, или с результатами Тридцатилетней войны, разорившей всю Европу. А тут какой-то московит сам построил свою армию европейского образца и выбил шведов из давно насиженных ими территорий.

Швецию поддерживали тогда обе супердержавы той эпохи, Франция и Англия. Под их нажимом вышли из войны обе союзницы России, Польша и Дания. Любой нормальный человек в такой ситуации ушел бы с Невы и всей прочей Прибалтики подальше, абсолютно безнадежное дело воевать со шведами. Однако же, опытный копипастер Вольдемар вырезал из своего источника самые прикольные детали заключения мира:

"Когда накануне Ништадтского конгресса в Петербург приехал в качестве посредника французский посланник в Швеции Кампредоне, ему были объявлены эти условия. Пётр I и его министры соглашались в качестве дальнейшей уступки только отказаться от поддержки притязаний голштинского герцога на шведский престол и предоставить Швеции денежную компенсацию за Лифляндию. Все старания Кампредоне смягчить эти условия были безрезультатны. Французскому посреднику ничего не оставалось, как вернуться в Швецию и рекомендовать шведскому королю согласиться на предложенные условия, так как продолжение войны грозило разорённой Швеции ещё худшими последствиями. "

Добавлю, что российские войска к тому времени многократно прогулялись и по самой Швеции, а не только по завоеванным ею окрестным территориям. Прогуливались с боями, разумеется, возвращались домой в целости и сохранности. Простое вроде бы дело, но такие экскурсии не получились ни у одной европейской армии за все века, хотя Швеция успела многократно передраться практически со всеми государствами этого прекрасного континента. На своем полуострове со времен варягов она привыкла считать себя неуязвимой.

Почему же Петр все-таки заплатил шведам эти 2 миллиона ефимков? Он глубоко уважал их как достойных, честных и упертых противников. "И за учителей своих заздравный кубок подымает". Швеция была просвещенной европейской страной, Петр хотел сделать Россию частью Европы, а не ее противником. Его отношения с плененными шведскими генералами и офицерами были самыми идиллическими — они были поселены в царской загородной резиденции рядом с Москвой, в Сокольниках, и когда пожаловались, что им не хватает длинной просторной аллеи для прогулок, приказал вырубить им Майский просек, до сих пор существующий и усаженный лиственницами. С ними на этом просеке он праздновал первый первомайский праздник на Руси - тогда это был не чикагский день революционных трудящихся, а национальный праздник шведов — День наступления весны.

И вот эти самые шведы предложили замечательное условие: "вечный, истинный и ненарушимый мир". Это безусловно стоило 2 миллионов ефимков.

Но оказалось, что зря платили. Шведы пошли уже не те — Петр думал, что покупает вечный мир, а они — что продают абонемент. Ровно через 20 лет, в августе 1741, развязали реваншистскую войну под вызывающе дурацкими предлогами. Были крепко биты и более денег не просили. Как такую восхитительную историю можно пересказать в виде "Россия у Швеции Прибалтику купила" — диву даюсь. Эти два миллиона, выклянченные у великодушного победителя под лживую клятву вечного мира — шведский позор, а не российский.

сверху, написать могут озабоченные благоустройством двора бабушки (причём сам текст письма займёт полстраницы, а подписи всех-всех-всех бабуль многоэтажки растянутся страницы на три), писать могут даже мелкие предприниматели, которым жадность и смекалка не позволяют обратиться к юристам. В самом деле, если разослать письма с каким-нибудь каверзным юридическим вопросом в десяток инстанций, то как минимум в одной письмо попадёт к буквоеду, который даст на это письмо развёрнутый подробный ответ, хотя бы по должности от него это и не требовалось.

Миша проходил практику в жилищном отделе, но каждое утро забегал в отдел работы с гражданами — узнать, нет ли корреспонденции на особо сложные жилищные темы? Таковых писем оказывалось штук пять-шесть, и Миша утаскивал их к себе в кабинет.

Однако забегал он в отдел работы с гражданами не без содрогания. Дело в том, что начальником отдела была довольно мрачная женщина типа Калугиной из "Служебного романа", и у этой женщины имелась не только калугинская строгость и калугинские комплексы, но и свой личный заскок — в кабинете она держала огромного добермана. С ним она приходила на работу, с ним она уходила с работы, и вообще — пёс был её тенью.

Миша ужасно боялся собак с детства, даже спаниелей и болонок, поэтому ежеутреннее столкновение с доберманом было для него пыткой. Пёс, к тому же, почувствовал его страх, и каждый раз встречал появление Миши злобным порыкиванием.

Когда однажды утром пёс неожиданно зашёл Мише за спину и нарочно оглушительно гавкнул, практикант не выдержал и спросил у "калугиной":

— Людмила Ивановна, ну зачем вы берёте на работу этого пса? Какая от него польза?

— От моего пса очень большая польза.

— Ну, какая? Кроме той, что он выгоняет своими выходками посетителей вроде меня?

— Мой пёс меня успокаивает — это раз. Мой пёс очень умён — это два. Наконец, мой пёс отлично надрессирован и от него гораздо больше пользы, чем от моего помощника, которого я уволила два года назад. Вот, смотри. Рекс!.

Пёс вскочил на ноги и уставил на хозяйку почтительный взгляд.

— Рекс, подай мне чистую бумагу для принтера!

Пёс моментально сделал два прыжка к шкафу, открыл его лапой, взял в зубы запечатанную пачку бумаги и притащил хозяйке.

— Молодец. Теперь отнеси эту ведомость начальнику земельного отдела.

Хозяйка повесила псу на шею файл с бумагами, и тот выбежал из кабинета.

Через пару минут он вернулся, причём нёс на шее уже не файл, а целую папку — очевидно, с ответными бумагами из земельного отдела.

— Умница, Рекс. Ну а теперь, покажи Мише свою главную обязанность по офису.

Рекс сел перед столом и высунул длинный розовый лопатообразный язык, с которого капала слюна. Его хозяйка в это же время подвинула к себе огромную кипу конвертов и неотправленных ответов.

— Рекс, конверт!

Пёс с усердием лизнул полоску конверта, и хозяйка лихо этот конверт запечатала.

— Рекс, конверт!

Пёс повторил лизательную процедуру.

— Рекс, конверт!.. Молодец, Рекс. Видишь ли, Миша, года два назад мне пришлось отправить людям за один вечер 108 писем. Я тогда стёрла язык до крови. А теперь, вместе с моим Рексом, я и здоровье берегу, и с письмами управляюсь — на полчаса раньше! Ну, скажи теперь — есть от него польза?

загрузил полную люльку, потом нарезал длинной лозы для подпорок под фасоль, ну и стал дожидаться, когда у моей утолится азарт. Уточню, что это было в середине 90-х, расцвет "незалэжности" с воровством, со жратвой у нас был напряг, и народ активно мотался на реку Сыр-Дарью рыбачить и охотиться, невзирая на запреты рыбнадзора и пр.. Когда мы возвращались назад, моя мадам потребовала, чтобы я набрал дополнительно и свежего навоза для утепления парника с рассадой, пришлось добрать свежеароматного сырья и прикрыть его целлофаном, дабы не запачкать полог люльки. Лозу прикрепили пучком к люльке, в общем, в сумерках мы выглядели как заправские рыбаки. Гаец лениво указал нам на обочину, подошел, не торопясь и ничего не спрашивая, и, сунув руку в люльку, замер. Хочу заметить, что в Южном Казахстане менты самые наглые и жадные по всему СНГ, и у рыбаков, в частности, отнимали самую лучшую рыбу, и не только... После некоторой паузы(видимо, проводя телепатический диалог с продуктом-родственником, ведь оба же из внутренних органов) гаец вытаскивает руку, брезгливо нюхает её, и задаёт великолепный вопрос: "А что ты нычего нэ сказал?". Я изумлённо ответил: "А ты что-нибудь спросил?". Всё, что он мог из себя выдавить, это только слово: "Езжай". Когда я отъехал метров на 200, до моей мадам только дошло, что означал этот диалог, и она хохотала до самого дома.