В декабре 1931 года, пилот британских ВВС Дуглас Бадер во время выполнения фигур высшего пилотажа потерпел аварию, которая стоила ему обоих ног. После лечения он освоил протезы и доказал, что в состоянии управлять самолетом, но в 1933 году его отправили в отставку. Вторая мировая война резко снизила требования к пилотам и в июне 1940 года
Дуглас уже участвовал в своем первом бою. По итогам "Битвы за Британию" он стал одним из самых успешных пилотов с результатом — 23 уничтоженных самолета противника. Но блестящая карьера к сожалению быстро закончилась. Во время патрулирования над Францией в августе 1941 года, наш храбрец был сбит и попал в плен.
Дуглас приземлился на парашюте лишь с одним протезом, второй остался зажатым в горящем самолете. Немцы через Красный Крест связались с британцами и те разработали, а потом провели операцию "Нога". Со стороны
Германии разрешение подписал Герман Геринг.
16 августа 1941 года шесть британских бомбардировщиков "Bristol
Blenheim" в сопровождении истребителей вошли в заранее оговоренный район над Францией и сбросили на парашютах два контейнера в которых находились новые протезы для подполковника Бадера.
Как вспоминал потом тогдашний маршал авиации Шолто Дуглас, на следующее утро ему позвонил Черчилль:
— Я вижу в газетах, что вы вчера братались с фашистами, сбрасывая ноги пленным летчикам.
— Да, сэр. А так же вчера мы сбили 11 самолетов противника. Вам не кажется, что оно того стоило?
За год нахождение в лагере Дуглас Бадер совершил множество попыток побега и администрация даже угрожала отобрать протезы. Прямо, как в том анекдоте "Приходило гестапо и страшно ругалось". Но выполнить угрозы не решились, ибо пообщаться с британским асом приезжали лучшие пилоты и самые высокие чины Люфтваффе. В итоге Бадера отправили в защищенный от побега лагерь замка Колдиц, где он и пробыл до конца войны.
| 26 Dec 2011 | Август    |
| - вверх - | << | Д А Л Е Е! | >> | 15 сразу |
Дед всю Великую Отечественную служил в артиллерии. После войны жизнь всех раскидала: дед на завод, кто-то в институт, а кто-то остался отдавать долг родине. Но связи не теряли. И вот, два дедовских однополчанина, вместе дослужившие до пенсии и высоких офицерских званий, оказались у деда за праздничным столом
Рассказ товарища от первого лица.
Призывная комиссия. Уже знал что, пойду в армию, а прикалыватся досих пор хочется. На просьбу врача нагнитесь и раздвинте ягодицы выполняю команду, смотрю себе между ног на врача и хриплым голосом спрашиваю:
— ДЕМБЕЛЬ ВИДНО?
А он, падла:
— НЕТ будет видно через два года.
Вчера с сестрой вспоминали, как ездили проведывать ее сыночка и моего племянника-крестника в армию. Она родила его довольно рано, и в его девятнадцать лет была еще молодой, я на четыре года моложе. А выглядели мы совсем девочками, особенно потому, что дело происходило летом. И вот подходим мы с ней к КПП: она в черных шортах и топике, с хвостиком вместо прически, я — в джинсовых шортиках по самое "не хочу", стрижечка коротенькая. Спрашиваем, где найти нашего Данилу. Майор внимательно оглядел нас и сурово спрашивает: А вы ему кто? Я кротко так отвечаю, без подробностей: Мы... родители! Майор поймал челюсть, оглядел нас еще внимательнее и неуверенно сказал: Ну, ладно, проходите,.. только вы.. это... не очень его поите!
Одно из самых сильных потрясений в моей жизни, было знакомство с рядовым Адижоновым.
Было это в конце восьмидесятых, когда жители кишлаков служили в Советской Армии. Рядовой Адижонов был одним из них, обычный невысокий узбек, не говорящий на русском.
По службе мы не пересекались, он служил в роте охраны, а я — аэродромного обслуживания.