"но" обосновалось в соседнем кабинете, повесив на дверь небольшую розовую табличку с аккуратной надписью "Ваш психолог".

За те годы, что Галина Андреевна работала в "Торосе" кто только не арендовал кабинет рядом. В разное время это было агентство праздников, ячейка местного казачества, колдунья с лицензией, кружок детского балета и даже студия, прости господи, тантрического ceкса, куда, в основном, захаживали солидные мужички приличного бизнесменского вида.

Нынешние же посетители соседнего кабинета большей частью были представлены молодыми и, как правило, хорошенькими девушками. Какие психотравмы их мучили можно было только догадываться, но учитывая их беспрерывную вереницу, профессия психолога была неплохо востребована.

И бог бы с ними, общеизвестно, что нынешняя молодёжь выгорает, тревожится, испытывает разрушающие эмоции, страдает от манипуляций, неуместных шуток, абьюза, харассмента и негативных комментариев в соцсетях. И работы тут непочатый край.

Проблема была в методике.

Широким разнообразием приёмов психологии в соседнем кабинете своих клиенток не баловали. Каждая новая посетительница действовала по стандартной схеме — вначале что-то бормотала, затем выла, входя в раж, а потом, судя по тому, что из-за стенки доносились крики "Пошёл бы он! Да, пошёл он! Пошёл он нахрен! ", действо достигало своего апогея.

По всей видимости, это каким-то образом помогало клиенткам освобождаться от своих сложных жизненных кризисов.

И даже это можно было бы пережить, но дальше за стенкой начинали напевать и громко стучать в бубен. Звуки были звонкие, вибрирующие и напоминали что-то среднее между боем африканских барабанов и гортанным пением коренных народов севера.

Под кабинеты в здании были переделаны бывшие фабричные цеха и новые стены из гипсокартона обладали повышенной звукопроницаемостью. Вследствие чего у Галины Андреевны было ощущение, что очередная жертва мужского коварства колотит ей прямо по голове.

Сам бубен был медный, блестящий и похожий на большую полированную таблетку. Галина Андреевна проходя мимо несколько раз мельком видела его лежащим на столе.

Сперва она пыталась решить дело миром, попытавшись договориться с новой соседкой, симпатичной блондинкой лет тридцати. Однако та убрать бубен наотрез отказалась, вежливо, но непреклонно сообщив, что она является дипломированным специалистом, а это её рабочий перкуссионный инструмент для психомедитации и часть звуковой терапии для пациентов.

Обозлённая Галина Андреевна направилась к арендодателям с требованием убрать "эту шаманку", что, увы, также не помогло — после пандемии и так половина кабинетов стояла свободная и потеря нового арендатора пусть даже с бубном не входила в их планы.

Промучившись так около месяца, к концу отчётного периода Галина Андреевна не вытерпела. И однажды после обеда, когда за стеной начались очередные завывания под бубен, она не в силах сдержаться выскочила из своего кабинета и ворвалась в соседний.

Там, возле психолога, сидевшей на светлом кожаном диване, стояла зарёванная молоденькая девушка, почти девочка, с платочком в левой руке. В правой руке у неё была деревянная палочка с резиновыми шариком на конце которой она старательно барабанила по стоявшему перед ней на небольшом столике круглому медному бубну что-то визгливо при этом выкрикивая.

— Да это что такое! — Галина Андреевна одним прыжком подскочила к посетительнице, вырвала у неё палочку, с треском сломала её о край стола, после чего размахнувшись мощным ударом сбросила с него ненавистный бубен.

Бубен слетел вниз и с ужасным грохотом покатился по полу, девочка в страхе забилась в угол кабинета, а психолог вскочила с дивана с криком:

— Что вы делаете?! Вы не имеете права!

— Я здесь семнадцать лет работаю, — вопила разъярённая Галина Андреевна, — семнадцать лет! У меня квартальный отчёт! Квартальный!

Девочка, подхватив своё пальто прошмыгнула к выходу, психолог выбежала следом и через пятнадцать минут Галине Андреевне позвонили с четвёртого этажа, где сидели арендодатели и пригласили зайти.

— Вообще-то, дело серьёзное, — объяснили ей там, — она заявление в полицию собралась писать о нападении, и у неё свидетель есть, а это статья, причём уголовная, до года, кстати.

— Это как статья? — не поняла Галина Андреевна.

— А вот так, за порчу имущества, вы её лепестковый барабан весь погнули, а он пять тысяч стоит.

Галине Андреевне потребовалось некоторое время чтобы осознать всю серьёзность обстоятельств случившегося. После чего она попыталась толком всё объяснить, но от волнения сама пустила слезу.

— Зачем они вообще к ней ходят? — плачущим голосом жаловалась она, — мы же жили, никакой бубны не надо было, как-то сами со всем справлялись.

Она высморкалась и продолжила: — А этим чего не хватает? Лайков им не хватает? Одеты, обуты, сидят, жрут в кафешках, налоги толком не платят!

Арендодатели тем не менее были непреклонны, и вскоре Галина Андреевна с мокрыми глазами пошла в кабинет к директору и попросила выписать пять тысяч рублей в счёт аванса. Директор, совершенно обалдевший от всего происходящего, деньги безропотно подписал, лишь настоятельно порекомендовав ей больше не обострять ситуацию.

Затем он сходил на разговор к собственникам здания, вследствие чего пострадавшей стороне вместе с бубном выделили ещё один небольшой кабинет, пустовавший в самом углу коридора, с условием начинать там свои звуковые сеансы не ранее четырёх часов, а в пятницу, учитывая короткий день, с трёх.

Деньги Галина Андреевна молча, с непроницаемым лицом, занесла соседке и жизнь на офисном этаже вернулась в своё обычное рутинное русло.

После всего произошедшего обе участницы инцидента старались не встречаться, отворачиваясь при встрече в коридоре и не здороваясь. Единственно, Галина Андреевна со временем женским взглядом отметила, что соседка по виду вроде как уже "в положении".

Между тем подходил к концу последний квартал, близились новогодние праздники и Галина Андреевна стала задерживаться после работы подбирая огрехи и сводя баланс в ноль.

В один из таких вечеров её внимание привлекли странные скулящие звуки доносящиеся из коридора. Галина Андреевна подумала, что к ним на этаж приблудилась какая-то кошка и решила пойти проверить. Выйдя из кабинета она двинулась на шум и потихоньку дошла до углового кабинета, который тогда предоставили её ненавистной соседке.

Поморщившись, она собралась было уже вернуться, но почему-то задержалась и прислушалась. Звуки явно доносились из-за двери, но на обычные завывания здешних экзальтированных барышень были совсем не похожи, за дверью и в самом деле кто-то горько плакал.

Немного поколебавшись, Галина Андреевна глубоко вздохнула и легонько толкнула дверь.

Первое, что она увидела, был знакомый столик со стоящим на нём новым блестящим и овальным бубном. Старый знакомый ей круглый бубен виднелся за шторой на подоконнике.

Сама хозяйка кабинета, с уже заметно округлившимся животом, сидела в кресле в углу и вытирала слёзы салфеткой. Галине Андреевне даже показалось, что у неё синяк на левой щеке.

Увидев Галину Андреевну она отвернулась и глухо произнесла: — Выйдите, пожалуйста.

Галина Андреевна послушно вышла, постояла минуту в коридоре, после чего пожала плечами и решительно зашла обратно:

— Ну-ка, милая, рассказывай что случилось! — она строго кивнула на щёку, — побил?

Соседка помотала головой и даже слегка улыбнулась сквозь слёзы: — Нет конечно... это тушь размазалась... — она достала из сумки новую салфетку и промокнула глаза, — просто мы разведёмся наверное... оказалось, мы разные люди...

Голос её заметно дрогнул, но она продолжила: — Думаешь твой человек, а он живёт только своими заботами, один спорт на уме, — она всхлипнула и снова отвернулась в угол, — не понимаю зачем я вам это рассказываю...

Галина Андреевна медленно подошла к окну и взглянула наружу. Вид был абсолютно такой же как из её кабинета лишь с немного изменившимся ракурсом.

— У этого тоже одна рыбалка на уме, — вдруг тихо произнесла она, — даже про день рождения в прошлом году забыл, билайн поздравил, а этот козлина забыл. И детям уже не нужна, все выросли, все умные стали, вот никому я и не нужна...

— Вы... вы присядьте, — соседка привстала с кресла и усадила Галину Андреевну на диван.

Спустя четверть часа из углового кабинета раздались дружные удары деревянными палочками. Дипломированный психолог стучала по своему новому овальному бубну, а Галина Андреевна что есть силы лупила по погнутому старому, ничуть не волнуясь, что по законам дифракции эти дребезжащие звуки вполне возможно донесутся и до её четвёртой налоговой инспекции.