а я решил ослабить действие алкоголя на молодой растущий организм приемом внутрь нескольких стаканов молока. Сижу, никого не трогаю, пью молоко: Вдруг батяня, глядя на пакет молока, говорит:

— У нас у мужика одного с работы жена на молокозаводе работает, так она говорит, что молочные пакеты такие крепкие, что на них наступать можно — хрен порвутся.

Теперь попробуйте догадаться, что было дальше.

Я, не говоря ни слова, открываю холодильник и достаю оттуда нераспечатанный пакет молока и, конечно же, кладу его на пол. Еще мгновение и моя нога уже была занесена над пакетом: Опусти я ее и все прошло бы достаточно безболезненно. Ну, вытер бы пол и все. Но тогда бы мне не о чем было

Вам рассказать.

Видимо, анестезия была неполной, и мое затуманенное сознание подсказало мне, что пакет может лопнуть. В то же время я оказался недостаточно трезв, чтобы просчитать последствия своих действий. В результате я совершил две роковые ошибки, а именно:

1. Принес тазик и положил пакет с молоком в него.

2. Сбегал и позвал жену и мать, чтобы и они могли поучаствовать в шоу

(до сих пор не могу понять, зачем я это сделал).

Итак, представьте себе картину:

В центре кухни на полу стоит тазик, в котором лежит пакет молока. Над тазиком в позе цапли стою я. Вокруг меня расположились отец, который после своей фразы больше не сказал ни слова и только молча наблюдал за моими метаниями, мать и жена, улыбающиеся и так до последнего момента и не понявшие, для чего я их позвал.

Все было готово, зрители были на местах. На мгновение я представил себя факиром на арене цирка и начал свое выступление, т. е. опустил ногу и перенес на нее свой без малого центнер:

Представление закончилось неожиданно быстро. Произошел комнатный ядерный взрыв. Самую подлую роль сыграл, конечно, тазик. Литр молока из лопнувшего пакета красивейшим веером устремился по стенкам тазика вверх и распределился примерно следующим образом:

40% — потолок (незадолго до этого побеленный);

20% — маманя;

20% — жена;

10% — батяня;

5% — я;

4% — стены и окружающая мебель;

1% — пол.

В тазике лежал только пустой полиэтиленовый пакетик.

В следующие полчаса, вытирая молоко, я узнал о себе очень-очень много нового. Досталось и батяне:

Утром, зайдя на кухню, я был потрясен — забрызганная молоком побелка свернулась корочками. Больше всего потолок напоминал дно высохшего водоема. За столом сидел батяня. Как Вы думаете, каковы были его первые слова при виде меня? Нет, не угадали.

Он сказал:

— Я вспомнил, она говорит, что на них не вставать — их на пол ронять можно: -)

loralo

— и все, можно было, взявшись за руки, идти к горизонту на фоне финальных титров. Так получилось, что это извещение о свадьбе должно было совпасть для моего будущего мужа со знакомством с моими мамой и папой. Двести километров, разделявшие Москву и Тулу, за годы нашего знакомство так и не были преодолены. То, что было ему известно о моих папе и маме, желания скорее познакомиться с ними ему не добавляло. Понятия не имею, почему! Моя добрейшая мама — отставной майор милиции, а папа — охотник. Причем не из тех охотников, про которых сочиняют тупые анекдоты ("Да что там уметь?

Наливай да пей!"), а такой настоящий охотник, каждый раз приносивший из похода по лесам полные болотные сапоги воды и звериный трупик на ужин.

В общем, любой из них может, не целясь, попасть в глаз мухе, невовремя вылетевшей в их сторону, а вдвоем родители могли бы составить отличную олимпийскую команду по биатлону, если бы мама, в довершение к своим многочисленным талантам, умела бегать на лыжах. Легенды об их меткости ходили среди моих поклонников с тех самых пор, как я в 16, кажется, лет, прощалась с одним из них у подъезда часов эдак в 5 утра, и в самый романтический момент к нам вышел папа в полной охотничьей амуниции и с ружьем. "Шла бы ты домой, Оля, а то мама волнуется" — вежливо посоветовал он и передернул затвор. Говорят, тот поклонник до сих пор заикается, когда рассказывает эту историю.

Что и говорить, узнавая о милом увлечении моих папы с мамой, мои мужчины на встрече с моими родными чувствовали себя, натурально, футболистами перед пенальти — им инстинктивно хотелось бежать, прикрыв для верности руками интимные места.

Так что визит жениха в мой отчий дом обещал стать незабываемым в стиле фильма "Знакомство с родителями-2". Поэтому вы, наверное, нисколько не удивитесь, если я скажу вам, что накануне судобоносной встречи жених волновался. Он триста раз спросил меня, как зовут мою маму по имени-отчеству, при том, что его маму зовут точно так же. Чтобы успокоиться, мы даже выпили бутылку коньяка, но это ни фига не помогло.

То есть он забылся тревожным сном, а вот я отправилась к компьютеру, чтобы написать какой-то невыразимо прекрасный пост в ЖЖ ("Отбываем в

Тулу на выходные! Всем чмоки!"). Когда я наконец добралась до нашей опочивальни, любимый, поскрипывая зубами во сне, что-то бормотал. "Что ты там говоришь, дорогой?" — поинтересовалась я. В ответ мне донеслось что-то очень похожее на "Уйди на х[рен], гад!". Я повторила вопрос и наклонилась ниже. "Ня!" — ответил мне дорогой. При этом его кулак описал дугу (в темноте я ясно слышала свист) и врезался мне прямо в правую скулу. Несмотря на то, что удар был несильным (все-таки человек спал и видел какие-то, по всей видимости, героические сны), я теперь знаю точно, что выражение "Искры посыпались из глаз" — это вовсе не художественное преувеличение.

"Ой!" — громко сказала я и села на пол.

Дальше все было похоже на клиповый монтаж: включился свет, жених побежал в кухню, затем вернулся меня обнять, потом снова смотался в кухню и принес мне остатки коньяка и пакет замороженных овощей — приложить к лицу. Даже спросонья он верно рассудил, что прикрывать площадь моей травмы медным пятачком — все равно что пытаться гасить пожар, плюя в его самую середину. "Твой папа меня убьет!" — констатировал он, когда я отняла от лица потекший пакет со смесью "Овощная по-мексикански". И протянул мне зеркало. "Нет, дорогой, папа разве что треснет тебя прикладом — он у меня мирный, — ответила я, взглянув в зеркало. — А вот мама точно убьет. Отравит, как пить дать. Так что ты уж не налегай на угощение".

А угощение, между тем, готовилось вовсю. Три дня, предшествовавшие нашей поездке, родители варили, пекли и жарили, будто бы я собиралась стать как минимум женой полка голодных солдат. Кроме того, на смотрины были приглашены наши самые близкие родственники — человек 50. Никто из них давно уже не верил, что я когда-нибудь выйду замуж, так что наш с К. приезд для моей мамы был отличным способом утереть им всем нос.

Что и говорить, смотрины удались на славу. Когда я явилась пред светлые мамо-папины очи с лиловым синяком в пол лица, моя мама даже не дрогнула.

"Бьет — значит, любит!" — сообщила она застывшим в а[ут]е родственникам.

А папа поставил в обсуждении жирную точку, громко передернув затвор.