Прошлой весной еще узнал, что прозвище нашего дворового завсегдатая всех мало-мальских мероприятий за праздничным столом, "Серёга-Таможня", не за его способность чувствовать за версту эти самые мероприятия.

В зелёной фуражке, весь подтянутый и важный, он в День Пограничника утром отправился на встречу со своими друзьями, как делал видно не первый год. Может действительно он имел какое-то отношение к таможне, не знаю. В этот раз все прошло у пограничников чинно и благородно.

Конфуз у "Таможни" случился в самом начале августа. Подсел он к компании уже очень хороших, во всех отношениях десантников. Поговорили, пошутили, нужно продолжать, горючее закончилось, силы нерастраченные только у "Таможни". Гастроном в квартале от сквера, где отдыхают ребята. Кто-то одевает на "Таможню" голубой берет:

— Давай браток, не подведи, одна нога здесь, другая там.

Быстрым шагом удаляется, но обратно нет и нет. Прошло около сорока минут, задремали уже десантники, идет "Таможня" с бутылками в одной руке и с беретом в другой, вид сильно потрёпанный и обескураженный.

— Что так долго?

— Туда мухой долетел, обратно выхожу, на встречу ваши, голубые береты. Где служил?

Отвечаю:

— На таможне.

Пару раз увернулся, третий все же пропустил, а остальное время объяснял, как ко мне берет попал...

Это было в универе на экзамене. Были на мне замечательные узенькие резиновые такие джинсики. С застёжкой на молнии и пуговкой вверху на поясе. Ну вот. Взяла я билет, сажусь. Чувствую, в области живота какую-то лишнюю свободу. Молния расстегнулась — разошлась. Какие тут уж ответы на вопросы!

Силюсь незаметненько под столом застегнуть молнию. Минут пять возни. Чем привлекаю внимание препода. Подозревает, что я там прячу шпору. Подходит. Говорит мне: "Встаньте!".

Я сдуру вскакиваю и роняю листки и билет. На пол. Зачем-то наклоняюсь их поднять...

Дальше — почти неизбежно отрывается верхняя пуговица. Джинсы резиновые — немедленно слезают с попы, демонстрируя всем мои чудные чёрные кружевные трусики. Экзамен остановился. Публика ждёт продолжения банкета.

Подтягиваю штанцы, как могу, и плюхаюсь на стул. Препод всё понял. Народ ржёт.

— Идите, Лисицина. Пять. В следующий раз приходите с шестом...

Во время поездки в Москву один мужик заснул за рулем и аккуратно съехал в кювет где-то в Тверской области. Кювет глубокий, выехать оттуда самостоятельно невозможно. Ну, делать нечего, вылез на дорогу и ловит машину, чтобы дернуть хоть тросом.

Останавливается здоровенный джипон, откуда вылазит здоровенный же браток.

Со всей дури браток, со стограммовым перстнем, мобилой на поясе и растопыренными пальцами:

— Ша, пацан! Ща усе будет по-пацански! Ща усе будет нормально! Съезжает на своем джипоне в кювет, газует там секунды четыре, потом спокойно из него выезжает, открывает окно и кричит:

— Ну че, понял как надо?!! — и газу.

Не секрет, что перлюстрация частной корреспонденции существовала в России задолго до Александра III, но только этому царю пришло в голову узаконить её специальным указом. На третьем этаже Главпочтамта появился "чёрный кабинет", в котором особая бригада вскрывала, читала и делала выписки из чужих писем, да так ловко, что получатель