Несколько лет назад жена с тещей мне плешь проели, мол, дача не родит, нужен навоз, и желательно конский, он лучше всех. Короче года три ныли — и как-то под осень я им купил конского навоза, тут, с конного клуба. Кажется 50 мешков, или даже 100, помню что какое-то круглое число было. Прям весь огород ими был усыпан. Этими конскими яблоками. Почти сплошной слой.

Нате, говорю, радуйтесь. Сажайте что хотите, прям в него, должно помочь. Счастья у них прям не было предела, ну, говорят, теперь заживем! Радовались как дети. До весны.

Оказалось, что конский навоз имеет одно свойство — кони же траву жрут, а семена травы у них не перевариваются. А прям концентрированно выходят. Ну это понятно, сено-то переваривается а семена остаются.

И, короче, все эти семена травы поперли как немцы в 41м. Ну, а [фиг]ли, они ж в навозе, кругом удобрение, прям сила земли и жоп коней в одном флаконе.

Помнишь песню "на дальней станции сойду трава по пояс" — вот это про наш огород песня.

Года два пололи без продыха, потом стало полегче. Можно было корову завести, сена хватило бы. Или коня, чтоб замкнуть цикл.

Больше навоз не просят. Говорят — нужен чернозем, в нем вся сила. Пока отмазываюсь. Хер его знает какой в нем подвох.

Это письмо 83-летняя женщина написала своей подруге. Последняя строка – бесценна!

Дорогая Берта!

Сегодня мне 83, и я хочу поделиться с тобой одной важной мыслью, которую узнала за жизнь.

Тебе сейчас 60, и я была бы счастлива, если бы кто-то отправил мне такое письмо 23 года назад…

Сейчас я всё чаще читаю – и всё

Говорят, собака — друг человека, но мне кажется, что все животные — друзья, только к некоторым нужен особый подход. Мои родители всю жизнь прожили за городом в своем доме. По специальности — врачи, но вышли на пенсию и начали лечить животных. Причем всех. Рядом с их домом был небольшой лес и несколько прудов, поэтому много животных,

Рассказ владельца ресторана (далее — от первого лица):

Сидим с приятелями на летней веранде, обедаем, треплемся. Ресторан пустой. Только что закончился дождь – такой настоящий летний ливень. Воздух свежий, тучи уже унесло, солнышко светит. В общем, кайф и расслабуха.

Крыша веранды из мягкого прозрачного пластика прогнулась местами от налившейся дождевой воды. Охранник пытается согнать воду с крыши. Берет швабру и верхним ее концом приподнимает секции пластика и перегоняет воду из одной секции в другую. Не торопится, действует обстоятельно – все равно никого, кроме нас, нет.

И тут к ресторану подъезжает роскошный Мерс, из него выскакивает водитель, распахивает заднюю дверцу. Из машины выходит безупречный джентльмен в льняном светлом костюме. Он делает пару шагов ко входу мимо туй в горшках, расставленных по периметру веранды, и тут… У охранника, засмотревшегося на Мерс, срывается рука, он резко дергает ручку швабры, та весьма неудачно подпихивает пластик вверх – и вся дождевая вода (литров двести) выливается на джентльмена. Картина Репина "Приплыли".

Через секунду джентльмен со сдавленным рыком срывается с места и мчится ко входу. Параллельным курсом по веранде туда же мчится охранник, отбросив швабру. На ступеньках они встречаются … и охранник, вытягивая руку вперед, кричит: "Сюда в таком виде нельзя! У нас — дресс-код! "