... Ещё один пост холодной ноябрьской мрачи. Это не то, что нужно сейчас большинству из нас, так что если не уверен — просто листай. А здесь будет про брошенные дома.

Их много в моей деревне. И в соседней, что не дальше километра от нас их тоже много. Она даже на картах называется "урочище" — место, где никто не живёт. Мне не то чтобы странно читать это слово, но я знал хозяев домов, что ныне просто тихо уходят к земле. Осыпаясь и врастая, печально и молча. Кажется, что ещё недавно ты ходил в гости, сидел на крыльце и играл в прятки в сарае. На самом деле ещё недавно ты мог залезть в брошенный дом, посмотреть на улицу сквозь пыльные стёкла, и даже что нибудь смародёрить — ведь ты точно знаешь, что ни хозяева, ни их наследники уже не вернутся за чашками-ложками-накидушками. Знаешь, что всё ценное унесли до тебя настоящие мародёры. А сейчас во многие из этих домов уже и не войти — обвалились стропила и погребли под собой жилище.

Так вот блуждая по развалинам и глядя на потерявшие цвет полотенца и ровно стоящие галоши в покосившихся сенях, я думаю о том, что уходя из дома, люди не знали, что не вернутся. Они всё оставляли "до следующего лета". Выкручивали пробки из древнего счётчика, убирали в буфет чашки и закрывали дверь в дровник, просто подперев её палкой. Те самые полотенца и галоши оставались на своих местах — что им будет? И в самом деле, ничего. Они так и останутся висеть или стоять, ждать людей, которые никогда не вернутся. Люди часто уходя не знают, что "больше никогда". И дома тоже не знают.

Говорят, что прошлое надо отпускать. И ты вроде отпускаешь. А потом смотришь в навсегда потускневшие окна, и это самое отпущенное прошлое лыбится тебе щербатой улыбкой нищего в лохмотьях. Лицо у этого нищего неуловимо знакомое и в кармане у него яркие клочья воспоминаний и детские игрушки. Запах пыльной деревенской тропинки, земляничных ягод и солярки. Прикосновение огрубевших ладоней к выгоревшим волосам, тёпло воды в летних лужах и еловые ветки ближнего леса. А дальше от страшного заклинания "Помнишь? " уже нет спасения.

А когда ты начинаешь снова дышать, и слёзы благополучно упрятаны обратно, нищий сжимает в кулаке твоё сердце и шепчет: "Твой дом тоже может стать ничьим...". И вот здесь обязательно нужно гнать эти мысли и нищего тоже гнать. Чтобы глядя на магию светящихся в темноте наших окон верить, что всё и дальше будет хорошо. Хорошо и правильно. В доме будет гореть свет и топиться печь, которую сложил ещё мой прадед. И эти проклятые галоши в сенях будут дожидаться своих хозяев...

Т. Г. (с)

Снегопад, как всегда, опять подкрался незаметно. Снегоуборочная техника безумно радует водителей, неосторожно поставивших свое средство передвижения рядом с местом деятельности борцов за чистоту наших улиц.

Страдают не только авто (отличить "Мерседес" от "Жигулей" можно по размеру сугроба, никак иначе), видела полностью заваленный снегом платный туалет, около которого послушно сидела бабушка, долженствующая взимать деньги со страждущих (похоже, их было немного, и страждущих, и, соответственно, денег).

А вот теперь и история.

Посреди дороги находится оч-чень нехилых размеров сугроб. По очертаниям угадывается бульдозер, из тех, которые снег убирают. Вокруг с лопатой бегает товарищ характерного вида и с характерным акцентом громогласно восклицает:

— Зачем меня сюда понесло? Лучше бы хлопок дома убирал.

Щелкино, Крым. Кто не знает, Азовское море, рядом с мысом Казантип. Отдыхаем двумя семьями. У нас с женой двое детей, у друзей — трое. Возраст детей — от 3 до 9 лет. А я ж — отец, мне же с детьми играть надо! И вот беру я дочку свою под мышки и подбрасываю её в теплую набежавшую волну. Дочка счастливо взвизгивает и хочет повторения. Через минуту в процесс включается и 3-летний сын, а ещё через пару минут все пятеро детей уже дерутся за право отправиться в непродолжительный полёт.

Спустя некоторое время, чувствуя, что подустал, говорю соискателям: "Братва, ещё раз каждого подброшу, и хватит! "

При этом оглядываюсь на очередь и вижу в ней двух совершенно незнакомых детей!!

В памяти сразу мультик "Каникулы Бонифация": "А дети хлопали в ладоши и кричали: ещё, ещё.. "

Благодарность.

– Ах, какое счастье! Огромное Вам спасибо! Храни Вас Господь! – воскликнула эта суровая на вид женщина, бросив на меня взгляд, исполненный глубочайшей признательности.

С моих губ чуть было не сорвалось рефлекторное "не за что", но я вовремя почувствовал насколько неуместной сейчас окажется подобная штампованная лицемерная скромность. На фоне совершённого яркого поступка она будет выглядеть пошловатым и никому не нужным кокетством.

Поэтому я не стал отвечать ничего. Просто немного наклонил голову, показав этим, что понимаю и принимаю ее благодарность, и, чтобы не создать неловкую ситуацию, незамедлительно удалился по своим делам.

А благодарить действительно было за что. В самый разгар обеденного перерыва у кассирши в столовой кончилась мелочь. Люди же, как назло, несли и несли крупные купюры. Кассирша стонала, рыдала, ругалась, но мелочи не было… И тут появляюсь я – почти что рыцарь на белом коне – с полтинниками, червонцами и рублями. В общем, день прожит не напрасно.

Любовь с первого... класса.

Незадолго до того, как мой сын пошёл в школу, меня отозвали из отпуска на судно и вернулся я в Одессу, когда он ходил уже во второй класс. Свободного времени у меня было достаточно и я с удовольствием повёл сынишку в школу, благо находилась она всего лишь в десяти минутах ходьбы от дома. По дороге мы встретили