А вспомнить случай в лесу 1 января 2021 г.? Мимо пробежала собачка, я сказал, что это местный житель, а КК сказал, что таких местных в лесу не бывает, протянул к ней руки, и собачка запрыгнула на руки и, трясясь, залезла ему за пазуху. Мы ее привезли в Кишинев и в фб, в группе потерявшихся собак, КК нашел объявление семьи, которая потеряла эту собачку 31 декабря. Eдинственное желание, которое они загадали на Новый год — чтобы Дуду (так звали собачку) нашелся. И КК реализовал это новогоднее чудо. Короче, КК из тех, кто не проходит мимо.

Он ведь ещё и знатный диссидент. Был на учете КГБ уже с десяти лет. В 1982-м на Пискаревском кладбище в Ленинграде, когда экскурсовод спросила, есть ли еще вопросы, школьник из Кишинева КК сказал, что "Как все это ужасно, прямо как у нас в Молдавии в 1946-м, когда от голода умерли сотни тысяч. "На что экскурсовод схватилась за голову: "Какой ужас! А кто это сделал, мальчик, фашисты?! "На что КК наивно ответил: "Какие фашисты в 46-м, тетенька? Тогда у нас уже два года как были коммунисты! "

Естественно, по приезду в Кишинев, в школу и к папе-профессору химии университета, явились гэбэшники с кучей вопросов о воспитании малолетнего пездюка.

Так вот, недавно в Лондоне прямо с Трафальгарской площади КК поехал реализовать свой диссидентский пунктик — сжечь паспорт СССР на кладбище, где похоронены Буковский и Карл Маркс.

Лезу наживлять болт…

Опять бзззынь…

Болт улетает в неведомое темное машинное болтовое межъящичное пространство и скрывается там навеки.

Бл…

Трубу беру, там опять этот солнечный [ман]додуй.

— Но Вы не понимаете! Я …

— Дружок! Давай обойдемся без глагола "от[вяж]ись", а? Расстанемся друзьями! Чао-какао, жму руку, всех благ, привет жене, адиос мучачос!

Лезу за болтом. Еле нащупываю падлу. Только зацепил, опять бзынь.

[м]лять.

Болт улетает еще глубже.

Опять эта с@ка.

— ИДИ НАХ[рен], ЧУЧЕЛО!!

И вот чего, спрашивается, сразу не послать было? И болт бы не сбежал, и время б не потратил…

"Вы не понимаете"

Ага, [м]лять. Не понимаем. Откуда у стоярожденных деньги даже на начало их грандиозных прожектов.

Вот единственное, чего мы не понимаем.

Осознание остального достигло уровня кантовской

"Вещи в себе"

Даже превзошло.

Дотянув до планки с надписью "ясен х[рен]"

Самантха там рядом не стояла.

По степени осознания истины.

То, что на завершение не хватит сил, денег или времени, это понятно.

То, что девизом этой великой стройки будет Шекспировское "И начинания, вознесшиеся мощно, сворачивая в сторону свой ход, теряют имя действия" мне предельно ясно.

Что ( главное) будут вы[дол]баны квадрильоны нейронов любого, кто окажется в зоне поражения (то есть сразу непославшего нах[рен] этого знтузиаста) -тоже очевидно.

Так чего ж не слать то сразу? Когда необходимость насущна?

Буду бороть условности в себе. Шоб как в анекдоте.

— Алле! … КАК НАХ[рен]?!

Не, если есть три скважины в башке, и три в Когалыме, то таки да. Есть такие конторы для подобных перцев. Там тебе по цене нового Пагани впендюрят кудахтер от трофейного Мессершмидта в трактор "Беларусь" с цистерной для полива.

Она вместо бензобака будет.

Там на вопрос "Анахуа?! " один ответ "Знай наших! "

Но, увы, у этих персонажей скважины только в башке. Когалымом там и не пахнет.

Почитал мнения и волосья дыбом.

"Пихло от тойоты в любую бричку норм практика"

Сразу в башке два вопроса прям неоном.

1. "Кто за этот праздник очумелых ручек будет платить? "

2. И то будет за вот это все нах[рен]еверченное отвечать?

То есть посылаю я ему коробас, а он, разумеется, не едет. Грю: читай ошибки. Компутером.

А там какие, глядь, ошибки? Там на диагностическом компе должно появиться слово "Шизофрения"

И дозировка галоперидолу.

Или слово "он ох[рен]ел"

И все.

И вот дальше что? Подписываться под вот эту хуергу забесплатно?

"Выжмыжкоробкупродали! "

Да щазз…

Нормальная практика? Ну да. В виде трудотерапии для страдающих МДП. Возможно.

А мне это за каким Кукуем?

Я пока, волею судеб, не в доме скорби слюну с манной кашей на воротник пускаю.

И в детскую игру "натекаки" с окружающим миром не заигрываюсь. Но и мне, спасиб, чужого говна разгребать задаром предлагать не надо.

Если только собеседнику нет цели пополнить обсценный вокабуляр.

Ибо я, осторожная злая собака, воспринимаю фразу "а какая разница, на чем коробас стоит?! " вполне однозначно.

Никакой.

Один [дол]бет, другой доазницца.

Интересный был старик, на х[рене] носил парик.

И еще много таких похабных пословиц-поговорок в ответ.

Потому что "по существу" общаться с этими дятлами мне в х[рен] не уперлось. Все их аргументы в моей башке звучат однозначно: мне тут насрали, а ты туды ныряй.

Ага, щазз… бегу аж пинджак заворачиваецца… рога закинув…

Нах[рен].

Где тебе вот это все ставили, туды и [ман]дуй.

Ты теперь навек с ними… албанскими контрабандистами, если кто в курсе фильмов Тинто Брасса..

Были в те времена тогда такие заветы:

— Сколько стоит хлеб?

— Хлеб бесценен.

— Сколько стоит совесть?

— Совесть не продаётся.

— Сколько стоит комсомольский билет?

— Цена жизни.

Ну а как вы хотели? Только так, и не иначе.

Короче, вступил. Комсомолим потихонечку.

То комсомольскую канаву выкопаем, то проворовавшемуся однокурснику комсомольское порицание выразим.

Время идёт. Уже и до выхода из комсомола по возрасту остаётся всего ничего. И вот наступает август 1991 года, вторая его половина.

Работали мы на рыболовном траулере в Атлантическом океане; южной его части. Аккурат рядом с Фолклендскими островами. И трудился я на том траулере начальником. (На морском флоте, как известно, только один начальник. Все остальные — помощники).

Капитан у нас был хоть и молодой, но уже достаточно опытный и удачливый.

Дела и рыбалка шли весьма неплохо.

Каждый вечер по громкоговорителю нам объявляли заработанную за сутки сумму на один пай, а мы, радостно улыбаясь, умножали её в уме каждый на свой коэффициент и предвкушали своё возвращение.

Восемнадцатого числа в одиннадцать вечера звонит у меня телефон:

— Слышь, начальник, мы тут тебе лебёдкой все твои антенны оборвали. Но ты можешь оставаться у себя. Всё равно до утра ничего не сделаешь. Мы их тебе в сторону оттянули, чтоб не мешали. Завтра посмотришь.

Однако я, конечно, вышел на палубу.

Лежат мои голубушки безжизненно на боку.

Как я уснул в ту ночь — сам не понимаю.

Наступило утро, и мы с одним из матросов полезли на портал восстанавливать утраченное.

Целый день мы провели на высоте, обдуваемые всеми ветрами и дымом из пароходной трубы и рыбной мукомолки. (Вы когда-нибудь вдыхали дым мукомолки? Незабываемые впечатления, уверяют вас). Закончили работу только к ужину. Спускаемся вниз усталые, но довольные; голодные и продрогшие (в Аргентине, если кто забыл, в августе зима).

Народ сразу ко мне:

— Ну что, начальник, какие новости?

— Да какие тут новости? Вон, антенны оборвали. Насилу отремонтировали.

— А ты что? Не знаешь что-ли? В Союзе — переворот. Горбачёва скинули. У власти — военная хунта!

Поднимаюсь на мостик. Помощники нахмуренно толпятся возле коротковолнового приёмника:

"... в целях преодоления глубокого и всестороннего кризиса, политической, межнациональной и гражданской конфронтации, хаоса и анархии... "

Фигассе! Стоило на один день оставить одних...

Но рейс продолжается, ГКЧП разваливается, и в декабре мы возращаемся в уже независимую демократическую Россию получать свои законно заработанные капиталы.

И что же мы видим?

Это что же получается?

Зря мы, выходит, радовались и умножали паи на свои коэффициенты?

Аргентинские чайки, что ли, все эти полгода смеялись над нами?

Это чё такое? Серьёзно?

Серьёзно. Бегите скорее в кассу и забирайте хотя бы то, что осталось.

И, задрав, как и положено комсомольцам, штаны, мы понеслись.

Каково же было наше удивление, когда получая на руки и без того позорный заработок, мы не досчитались десяти-двенадцати процентов.

Комсомольские взносы — было объяснено нам.

В 1927-29 годах у них было уже по двое детей, но квартиру всё равно "уплотнили". Отобрали у обеих семей по комнате, в каждую из которых вселили ещё по семье, швондеры не дремлют... Так что родился я уже в обычной коммуналке на 4 семьи.

В середине 60-х в доме сделали капитальный ремонт, квартиру разделили на 2, мы получили отдельную трехкомнатную той же площади, что и бывшие три комнаты. Но недолго радовались, через пару лет Моссовет забрал наш дом под торговые представительства инофирм, которые и по сей день там. Так я оказался в Измайлове.

85 лет спустя 18-летняя правнучка бойкого минчанина, переселившись в Бруклин и ахнув от местных цен на жильё, поступила в точности, как её прадед.

Выбрав район, из которого в её институт в Манхэттене на сабвее минут тридцать езды, нашла подходящий апартмент-комплекс, договорилась с ленд-лордом и вместе с подругой и другими будущими руммэйтами (но, главным образом — сама) за лето отремонтировала совершенно нежилой до того бэйсмент (цокольный этаж).

Теперь помимо спален у них имеются вполне приличная кухня с барной стойкой, гостинная, комнатка для компьютеров и другая — для медитации. И большая мастерская, разумеется, потому что у всех руммэйтов артистические специальности.

Интересно, долго ли ждать бруклинского Швондера?