|
Сергей Парфенов
Еду на работу, никого не трогаю. За пару кварталов от богоугодного заведения вижу ДТП со знакомой машиной — остановился, спросить не надо чем помочь. Поздоровался, прошелся вокруг машинок. Дело житейское — фокусу знакомой в зад въехала розовая машинка с надписью Блондинка. Рядом с пострадавшей техникой нервно курит суровый мужик байкерской наружности. Говорю:
— Вроде легко отделалась — бампер под замену и всё... А где кстати блондинка?
Мужик выбрасывает очередную сигарету и нервно сообщает:
— Блондинка будет бить меня ногами когда вернется из роддома...
|
* * *
В Академии изящных искусств Флоренции хранится всемирно известный шедевр Микеланджело Буонарроти – статуя библейского героя Давида. Высеченный из мрамора обнажённый воин-пастух с пращою на плече считается идеалом мужской красоты и эталоном телесных пропорций.
Если внимательно присмотреться к лицу прекрасного юноши, то можно
заметить, что образцово-пропорциональный нос у этого красавчика совершенно не еврейский, а самый что ни есть европейский. Классический римский профиль, так сказать. Об этом безупречном носе флорентийцы очень любят рассказывать одну весьма поучительную историю.
13 сентября 1501 года скульптор Микеланджело Буонарроти поплевал себе на руки, взял в них молоток и долото, подошёл к огромной глыбе мрамора, и принялся отсекать от неё всё лишнее. Два года и четыре месяца шла упорная борьба человека с камнем, и вот, наконец, в январе 1504 года гениальный ваятель предъявил миру своё творение. Бесформенная мраморная глыба приобрела облик древнего библейского царя Давида.
Принимать работу пришла вся местная знать. Самым важным вельможей в толпе посетителей был глава городского правительства Пьеро Содерини. Он не только считался покровителем искусств и талантов, но был ещё и главным заказчиком статуи Давида. Увидев пятиметровый шедевр Микеланджело, Пожизненный Гонфалоньер справедливости Флорентийской республики Пьеро Содерини решил повыпендриваться.
Обычное дело во все времена и во всех государствах – ведь надо же было главному заказчику найти у подрядчика хоть один недостаток! И он его нашёл! С вальяжным видом тонкого знатока синьор Содерини заявил, что нос у Давида… слишком велик…
Как обычно в таких случаях поступают подрядчики? Услышав критику невежды, 99% подрядчиков начинают доказывать свою правоту, подтверждать соответствие выполненной работы всем нормам и стандартам. Микеланджело не стал возмущаться и ссылаться на нормативы антропометрии по носам. Он молча приставил лестницу к статуе, в одну руку взял инструмент, а второй незаметно прихватил с подножия своего колосса горсть мелких осколков и мраморной пыли. Поднявшись по лестнице, скульптор стал изображать бурную деятельность. От так рьяно бил молотком по долоту, что пыль и крошки летели во все стороны. И даже сыпались на головы приёмной комиссии. Но на самом деле, Микеланджело лишь умело имитировал удары и ловко разбрасывал осколки. Нос Давида при этом не пострадал.
Через несколько минут спектакль закончился. Гениальный ваятель спустился вниз и почтительно спросил, нравятся ли заказчику изменения. Пьеро Содерини снисходительно заявил: – Вот теперь совсем другое дело! Теперь статуя прекрасна!
* * *
Образчик троллинга или хамло трамвайное.
Раз уж начал розжиг национальной розни, нечего бензин жалеть...
Добавление к предыдущему посту.
Видел я как то одного типа-вот то был троллинг, а не как у меня-мелкое подтяфкивание.
Дело было на Даниловском рынке. Рынок как рынок -все уставлено прилавками за которыми черным-черно
лабазников. Но благодаря особой крыше акустика как в консерватории.
Стою, что то покупаю, вдруг за спиной визг.
Оборачиваюсь.
Какой то блондин-крепыш в спортивном костюме внимательно рассматривает визжащего маркитанта.
Тот орет что то угрожающее. На блондина это не производит должного впечатления, более того-явно веселит. Сползающаяся к месту склоки группа поддержки тоже его совершенно не пугает.
Наконец он вступает в диалог резко разнясь тоном ледяной вежливости с экспрессивной подачей оппонента.
— Любезнейший!
— Э?
— Коли мы уж вступили на скользкую дорожку личных взаимоотношений, не мешало бы представиться друг другу. Меня зовут Владислав Георгиевич, с кем имею честь?
— Чито?
— Звать Вас как, уважаемый?
— Фикрет!
— Ну так вот, Фикрет пи[тух]ович...
Меня кроет. Конца фразы не расслышал.
Ыыыы... с@ка... это ж как он его папу то... одним хлопком...
До Фикрета плохо доходит-в отличии от покупателей. Те валяются в проходах... Как ни странно, коллеги Фикретовы тоже дохнут с хохота за прилавками.
Фикрет же отчаянно морщит мозг-но выдать хоть что-то внятное не в состоянии.
Владислав Георгиевич с сожалением взирает на противника, вздыхает и разворачивается к выходу.
На третьем шаге сын гея наконец-то рожает:
— Ээээ.. Панаехалы тут!
Моментальный разворот Славы через плечо и -сочувственно:
— Беложопые?
Оконцовку я не помню, так как плакал вместе со всем рынком.
* * *
Представляя меня аудитории, Вы коротко огласили мой послужной список и перечислили немногочисленные регалии. Спасибо. Уточнений и дополнений нет. Есть, если позволите, постскриптум...
Числился за нами один арестованный. Залётный из Закавказья. Неприятный человек средних лет. Из таких, что пробу ставить негде. Пока устанавливали личность, добывали переводчиков, иногородние потерпевшие разбежались, дело стало разваливаться на глазах. Через три месяца ребром встал вопрос о его освобождении. Следователь вголос выл от собственного бессилья. Розыск ложился на рельсы. Ко мне для увещевания приехал зам начальника МУРа. Полтора часа крыли друг друга матом. В итоге – освободил.
Примерно через полгода, на каком-то мероприятии, подходит ко мне опер из 2-го отдела Петровки и спрашивает:
— Помните злодея, которого в августе освобождали?
— Помню, — говорю, а у самого настроение — вниз по синусоиде, — грохнул кого?
Опер отрицательно мотает головой: — Нет, — говорит, — на местном сходняке потребовал из общака 50 тыс. долларов, которые должен прокурору за освобождение.
— И что? — спрашиваю, а у самого настроение — камнем на дно.
— Ему башню отбили и на счётчик поставили. Сказали – Бабушкинский не берёт...
Других наград за собой не числю.
* * *
Дело было очень давно, ещё в студенческие годы. Получилось так, что тогда я училась днём, а ночью работала, поэтому очень часто не было времени даже на сон. И был у нас самый классический злой препод, который постоянно всех валил, отправлял на пересдачи и создавал всякие проблемы. Мужчина считался грозой для всех студентов, кроме меня. Я же сидела на самой первой парте и спокойно спала на его лекциях. Причём мужчина, понимая ситуацию, разрешал мне и всегда вёл занятия тихо, чтобы я могла хоть немного восстановиться. Всё потому что я была похожа на его маму, которая так же работала по ночам, когда мужчина был ещё ребёнком. До сих пор стыдно, что позволяла себе спать на его занятиях и использовала такие важные чувства человека, но с тех пор больше никогда не сужу людей односторонне и верю, что добро и понимание есть в каждом.
Курьёзы ещё..
