Сломала ногу на нечищенной лестнице. В травме на одной ноге скакала, потом кончились силы. В гипсовой отдохнула час, потому что про меня забыли. Кидала ботинки в дверь и орала, чтоб услышали. Зашёл медбрат: "Ой, а мы про вас забыли. Можете одеваться и идти домой". Идти. [м]лять. Домой. Костыли не выдают, машины отвезти нет. Таксист заблудился, замёрзла. Повёз закоулками и мне ещё заявил, что я не выгодный клиент. Ползла на четвереньках вверх к квартире — прыгать не смогла уже. Одиночество — это страшно.

У меня есть молодой человек, и нас свели наркотики. Мы познакомились, когда я плотно сидела на амфетамине, а у него в организме была вся таблица Менделеева. Но он меня вытащил. Мы вместе прошли через такое дерьмо, как ломки, потеря друзей-наркоманов и ужасные последствия для здоровья.

Но уже много лет мы чистые. Желания употреблять больше никогда не появлялось, помогли слезть нашим друзьям. Но весь тот ужас, до которого я сама себя довела, я не забуду никогда.

"Девушка, извините, пожалуйста..." — это обращение на улице по инерции замедляет мой ход, но потом я резко ускоряюсь, чтобы помощь не понадобилась мне. Однажды вечером по пути домой остановили трое парней узнать дорогу. Вежливо, воспитанно и даже почти мило, если бы внезапно я не вскрикнула от удара шокером по ноге. Пока в моей голове проматывались все варианты развития событий, они просто смотрели и улыбались. Продолжения не было — получив нездоровое удовольствие от страха в моих глазах, меня отпустили.

Моя бабушка жила в селе со старой прабабкой, которая всех ненавидела. Особенно детей. Особенно меня.

Зима. В доме топится плита, бабушка на улице где-то, а прабабка поставила веник возле плиты, и он загорелся. Сама выбежала, а меня оставила в доме и закрыла дверь, а открыть её сама я не могла — мне 3 года.

Бабушка вбежала в дом, когда уже горел стул рядом. А прабака орала: "Это она устроила! Зачем ты её вынесла оттуда?! Она заслужила сгореть! "

А теперь я выросла и боюсь одного — потерять рассудок.