к школе, тем более — по-английски новички не говорят. А потом начинают играть со сверстниками, осваивают первые 3,5, 10, потом 20 английских слов — и пошло-поехало, через год болтают по-английски чуть ли не лучше их учителей, и почти всегда лучше родителей.

И вот поступает к нам новый мальчик, 5 лет. Родители недавно переехали из какой-то арабской страны, кажется, Марокко. Сами говорят по-английски с большим трудом, а мальчик - только по-арабски, и больше никак. И этот мальчик у нас в группе был первым в нашей практике ребенком, который целых два месяца даже не пытался играть с другими детьми, а круглосуточно рыдал и пытался сбежать к маме каждый раз, когда открывалась входная дверь, кусая и царапая тех, кто не давал ему это сделать.

Наконец, исчезли все наши надежды, что мальчик постепенно привыкнет и успокоится, и мы позвали ребенка, его родителей, и переводчицу — студентку-арабку, проходящую практику в соседней школе. Мама нас уверяла (не знаю, насколько искренно), что ребенку все в школе нравится, особенно — что в школе много интересных игрушек и, приходя домой из школы, сын ей долго и восторженно эти игрушки описывает. Сын, по ее словам, никогда ей не говорил, что он боится учителей, или одногруппников, или чего-то еше в школе, и идет в школу довольно охотно, но начинает горько плакать, как только видит само здание школы.

Причина его плача ей непонятна. Отец к этому мало что мог добавить, судя по всему, он с маленьким сыном обшался нечасто.

Короче, ребенок рыдает по 6 часов каждый день, находясь в школе, и причина этого неясна никому!

Я пытаюсь обратиться к самому мальчику через переводчика: "Почему ты здесь плачешь? Ты меня боишься? "

"Нет! " "Ты боишься быть один без мамы? " "Нет! " "Ты боишься разговаривать с другими детьми? " "Нет! "

"А почему же ты каждый день плачешь, чего ты боишься? "

"Я боюсь шайтана! "

Ага! Шайтаны, иблисы, и джинны... Как же без них.

Очень актуально в последнее время.

Советуюсь с коллегой (испанцем).

Говорю: "Что будем делать? Лично у меня опыта борьбы с шайтанами пока не было. Даже с православными чертями дел не имела. Первый случай в моей богатой педагогической практике".

Коллега говорит: "Я с шайтанами тоже не общался пока. Может быть, муллу позвать? Или там, имама. Пусть с шайтаном что-то сделают. Это по их части. Школьный совет им даже заплатить может за это. По статье "продвижение культурного разнообразия в школах". Станем первой обесшайтаненной школой в нашем школьном округе. К нам всех мусульманских детей повезут".

Думаю, пока тот имам до нас доберется, этот мальчик в очередной раз попытается сбежать из школы, ему это, не дай Бог, удастся, он бросится на проезжую часть, и...

Нет, надо что-то делать прямо сейчас.

Спрашиваю мальчика: "А где находится тот шайтан, которого ты боишься? "

Показывает себе на область сердца.

Ага. Значит, по крайней мере, шайтан не во мне, не в директоре школы, и не в школьном туалете. Уже хорошо. Хотя, с другой стороны, может быть он имеет в виду свою психическую болезнь?

Эх, была не была...

"Вот, смотри" — говорю ему я. "Я подношу свою руку к твоему сердцу, вытаскиваю твоего шайтана у тебя из сердца, сжимаю кулак с шайтаном и — выбрасываю этого шайтана! Далеко-далеко! Понял? Его больше нет у тебя в сердце! "

Парень кивает мне и — бежит играть со сверстниками!

В этот день он больше не плакал!

Первая пара часов без слез за два месяца в нашей школе!

Мама сидит и смотрит на это квадратными глазами!

Да что мама — я и сама прифигела!

Коллега-испанец меланхолично сказал: "Можешь теперь помещать объявления в газете "Людмила из России! Успешный опыт изгнания дьяволов и шайтанов! Потомственный экзорцист! "

С нетерпением жду этого мальчика завтра... "