РАЗОРВАННАЯ ЦЕПЬ

"Или не берись, или доводи до конца"

(Овидий)

Так же, как и в далеком детстве, мама написала мне печатными буквами подробный список — сколько, чего и по какой цене покупать.

Даже предупредить не забыла:

— Не потеряйся там, базар очень большой, свернешь не туда и заблудишься. За кошельком хорошенько смотри.

— Мама, мне сорок семь лет.

— Это в Москве тебе сорок семь, а в Стамбуле ты пятилетний.

— Ого, какой список. Мама, ты ж мне и сумку побольше дай и чтобы крепкая была.

— Не нужна тебе сумка, нечего надрываться. Там на базаре полно носильщиков. За пять лир что угодно до дома донесут, тем более и нести не далеко. Очень удобно.

— О, шикарный сервис.

— А ты как думал? Это же Европа, ну в смысле Азия, ну в смысле, ты понял…

Я понял и отправился на базар.

Накупил всего-всего: от клубники до гранат, исчерпал мамин список и стал присматриваться к носильщикам.

Их и вправду было немало, у каждого за спиной большая плетеная корзина, и каждый, напрягая жилы, громко пел свою отчаянную рекламную песню.

И тут, среди них я заметил тщедушного старичка. Такой он был старый кривоногий и худой, что казалось будто бы огромная корзина — его хозяйка, а не наоборот.

Вот я и решил дать деду подзаработать. Он обрадовался, засуетился, аккуратно нагрузил мои пакеты в корзину, причем — картошку и яблоки вниз, черешню наверх, все как положено, а как понял, что я ни бельмеса по-турецки, показал на пальцах пять лир, и как-то с трудом, совсем не лихо, погрузил корзину себе на горб. Я указал на ближайшую мечеть как ориентир моего дома, а тут, откуда не возьмись к деду подбежал маленький мальчик лет семи, с клюкой в руках. Похоже, что мальчик был деду даже не внуком, скорее правнуком.

Пошли. Я впереди, а дед чуть позади. Мой груз скрючил носильщика почти до самой земли. Так он и шел — одной рукой опираясь на плечо мальчика, а другой на свою клюку.

Мне почему-то стало очень стыдно, иду налегке как плантатор, а они… и зачем я пять кило картошки взял? Без нее было бы килограммов восемь, от силы десять и деда бы не так согнуло.

Метров через сто, дед что-то крякнул внуку и опустил корзину на землю.

Не успел я удивиться, как груз уже оказался на плечиках этого семилетнего олененка на тоненьких ножках.

У мальчика получалось еще хуже чем у дедушки. И как такое случилось, что между дедом и мальчиком не хватало целых два звена, два поколения здоровых и крепких мужиков? Куда они исчезли? Не было никаких сомнений, что у этого деда на всем белом свете есть только этот мальчик, а у мальчика — этот совсем дряхлый дед.

Вот только один уже давно не может, а другой еще не в состоянии таскать огромную корзину. Выглядели они и вправду как разорванная цепь.

Я решил прекратить это издевательство над людьми, протянул деньги и сказал:

— Окей, финиш, тыщикулер.

Дед помог мальчику сесть на землю и удивленно начал тыкать пальцем в сторону мечети, мол, какой "окей"? Мы ведь еще полдороги не дошли.

Я махнул рукой и опять сказал — "окей", протягивая деньги.

Дед грустно пожал плечами, аккуратно вынул из корзины пакеты, надменно отодвинул от себя мою руку с деньгами, надел корзину, обнял мальчишку и поплелся обратно в сторону базара.

И тут я понял, что ужасно оскорбил их своей жалостью, ведь они не нищие, а честные работяги с огромным чувством собственного достоинства. И не важно, что дед, может быть, еще Ататюрка помнит и уже давно не в состоянии таскать тяжелые корзины. Принципы дороже денег.

Я быстро догнал горе-носильщиков, опять сказал "окей" и показал на свои пакеты и на мечеть.

Так они уставшие и мокрые и тащились до самого моего дома, то и дело подменяя под корзиной и поддерживая друг друга. Еще и мне улыбаться успевали, не переживай, мол, все под контролем, мы уж как-нибудь дойдем.

Заплатил я им вдвое больше.

Дед хотел было отказаться, но потом все же согласился, ведь чаевые — это прихоть клиента.

Они еще долго потом сидели на ступенях нашего подъезда. Отдыхали. Я даже холодной воды им вынес...

Товарищ недавно рассказал. В советские времена на последнем курсе института был он на практике на какой-то ГРЭС. Поставили их там клеить какую-то фигню вроде тонкой изоляционной плитки. Плитка была импортная, и к ней шёл клей в тюбиках специальный. А у буржуев всё точно рассчитано, что на энное количество кв. метров положено столько то тюбиков клея – не больше, не меньше. А тюбики красивые, да и клей в хозяйстве штука нужная. Вот один крендель тюбик и заныкал. А раз так, то клея, естественно, не хватило. Начальство же ни в какую не хочет давать ещё клея, более того грозится со всех снять кучу бабок и не выпускать за ворота пока клей не найдут. Кто-то видел краем глаза, что клей взят соучеником. Потихоньку залезли к нему в шкафчик, взяли клей, а ему подложили какашку в полиэтиленовом пакете, завёрнутую в ту же газету, в какую был тюбик завёрнут. Доклеили наконец. Пошли уже домой, но всех на эту крысу недовольство точит – подставил то он весь курс. Ну и потихоньку стуканули мастеру, что этот чёрт будет что-то выносить через проходную. Идут они все, несуна тормозят: — Покажь, что несёшь! Он, поняв что его раскололи, но ещё не развернув пакета, начинает канючить: — Ну вот знал же, что добром не кончится! И на фига я на это говно польстился?!!

Рассказываю со слов приятеля.

Привожу я значит жену в областной город на консультацию в поликлинику. Зашла она к врачу, а я под дверью томлюсь. Дождался, выходит она, а за ней врач — и ко мне. "Молодой человек — вы муж?" — и, как бы в ответ на мой судорожный кивок, добавил: "Зайдите"!

Ну зашли, он уселся на свое место, я, уже никакой, хлопнулся на пациентский стул. Врач ( дедок, кстати, лет 60-ти ) молча вынимает графинчик, 2 стакана, которые очень ловко наполняет. Душа моя дошла до пяток и пыталась стечь в пол. Перед глазами стоят дети-сироты, безутешные родственники... Дедок берет свой стакан и говорит: "Да нормально все с вашей женой, вылечим! Мне, молодой человек, просто тяпнуть было не с кем! Ваше здоровье!" Стакан водки пошел "як в суху зэмлю". Посидели, поговорили... забавный старикан оказался!

На новогодние праздники поехали на родину предков, в гости к двоюродной сестре. Они совсем недавно перебрались в общежитие в райцентр, а до того жили в деревне, в доме ее родителей, там до сих пор еще хранят в подполе запасы на зиму: соленья, варенья и картошку. Решили совместить приятное с полезным: прогуляться за 4 км в эту деревушку, откушать

Моя свекровь была умной женщиной и отношения у нас всегда были хорошие. Когда мы разошлись с мужем, она осталась хорошей бабушкой, я с ней продолжала общаться. Когда она начала сдавать, мы с дочкой ездили к ней прибираться, привозили продукты, потом навещали в больнице. Не знаю, как с ней общался бывший, плохого она про него не говорила, но если бы он заезжал к ней с лекарствами, я бы явно заметила. В итоге одна из квартир по завещанию уходит мне, одна — дочке, дача тоже дочке. Бывшему мужу мать оставила машину, которую когда-то ему купила, но без переоформления. Только бывший с этим смириться не может и на полном серьезе подал в суд на нас с дочерью, чтобы признать "недостойными наследницами". Какие у него аргументы, я так и не поняла, на суде узнаю. У дочери до этого бывали порывы: "Вот ты бросила моего папу, я росла без отца", — а теперь только: "Как ты с этим козлом столько лет прожила? "С паршивой овцы хоть шерсти клок — улучшил мои отношения с дочерью в сложном возрасте.