Юрского.

А когда она впервые вошла в съемочный павильон и увидела Сергея, то моментально попала под его обаяние.

Как пролетели те съемки, Наталья почти не помнила. Остался лишь образ мужчины, в которого она сразу влюбилась безоглядно. Потом она еще долго хранила как талисман свою розовую шляпку с широкими полями, в которой играла ту роль.

Наталья поняла: чувства, которые бушевали в ее сердце — это лавина, ураган.

Первым, кому она в них призналась, был не возлюбленный, а муж. Она решила быть честной. А когда тот спросил: -В кого? Тут же назвала имя.

Муж поднял ее на смех: -Ты бы еще в Господа Бога влюбилась! Это же кумир. Звезда! Глыба! Он тебя даже не заметит.

Действительно, тогда Сергей особого внимания на юную студентку не обратил. Все изменилось, когда она, уже разведенная и свободная, поступила в труппу Ленинградского БДТ.

Вспыхнул роман. Такой яркий и стремительный, что вскоре влюбленные подали заявление в ЗАГС. Фамилию Наталья менять не стала. Чтобы в театре не возникло путаницы.

В первое же их совместное утро Сергей решил удивить любимую и приготовил ей завтрак: бутерброды со шпротами, сыром и лимоном. “Он еще и кулинар! ” — восторженно подумала Наталья.

Но в дальнейшем у плиты пришлось стоять ей. Она и не сопротивлялась. Всегда признавала: в их союзе главный — Сергей. Он и талантливее, и умнее, и известнее. Такому не до кастрюль.

Сергей был безмерно благодарен супруге и полностью посвящал себя творчеству. Но наступил момент, когда его, ленинградскую знаменитость, стали “задвигать”. Перестали давать роли. Не приглашали участвовать в концертах. Кто-то шепнул: все это из-за его диссидентских взглядов, поддержки опальных литераторов и общение с Бродским.

Когда проблем наваливалось слишком уж много, Сергей впадал в уныние. Но из этого состояния его моментально возвращала супруга. Он удивлялся ее настрою и стойкости.

Ей же окружающие настоятельно советовали развестись с мужем. Иначе рухнет и ее карьера. В ответ Наталья взяла свой паспорт, отправилась в ЗАГС и сменила свою фамилию на “Юрская”.

Чтобы оказаться подальше от травли, Сергей и Наталья решились на переезд в Москву. Устроились служить в Театр Моссовета. Правда, пришлось променять большую Ленинградскую квартиру на 18-метровую столичную. Но там они умудрились разместить фамильный рояль. И на оставшееся место втиснули супружескую кровать и койку для маленькой дочки, которая родилась еще в Ленинграде.

Сергей и Наталья начали с чистого листа. Новый город, новый зритель. Но тревоги оказались напрасными. Карьера шла вверх. Они работали и поодиночке, и вместе.

Все, кто наблюдал за этой парой на съемочной площадке фильма “Любовь и голуби”, умилялись тому, насколько нежно и трогательно эти двое относятся друг к другу.

Наталья всегда говорила: Единственный враг долгих и крепких семейных отношений — скука.

Вот ее-то в их с Сергеем семейной жизни как раз и не было. Сорокалетний юбилей совместной жизни на рубиновую свадьбу супруги обвенчались в церкви.

А потом шутили с друзьями: Все это время они просто проверяли свои чувства.

Из Сети

портретное сходство с Жаном-Клодом ван Даммом, которое он подчеркивал, посещая качалку, нося майки-алкоголички и выливая на голову тонны геля для укладки. Короче, все девочки были его.

Но Ванино хулиганское сердце отчего-то лежало к тихой отличнице Козыревой, серой мышке, ходившей в клетчатом платьице с кружевным воротничком и говорившей всегда полушепотом. Козырева от неожиданности ответила Ване горячейшей взаимностью, прогуляла пару уроков, получила тройку по биологии и попробовала курить. После школы они с Ваней каждый день целовались в заброшенном детском садике, а мы подглядывали, завидуя черной завистью и желая Козыревой провалиться сквозь землю.

Но однажды сладкая парочка подошла к нам с крайне смущенным видом. Выяснилось, что родители Козыревой, очень интеллигентные люди, горят желанием познакомиться с новым другом дочери, а это будет очевиднейший эпик фэйл. Мы уселись все вместе на лавочку и за двадцать минут придумали хитрый план.

Ваня придет к Козыревой как бы неожиданно, чтобы родители не думали, что он "держит марку" ради них. Обменяется с ними парой вежливых реплик (Ваня, пыхтя, заучивал: "Благодарю вас, я не голоден", "О, у нас дома такая же репродукция на стене!", "Интересуюсь биологией и химией, кем хочу стать, еще не решил") и поведет Козыреву гулять.

В назначенный день и час Козырева с трепетом ждала возлюбленного дома, но за пять минут до часа Ч мама потребовала, чтобы дщерь сбегала за хлебом. И Козырева побежала со всех ног. Ваня разминулся с ней совсем немного. Дверь открыл интеллигентнейший Козырев-папа и узрел стеснительного симпатичного отрока в отстиранных до первозданной голубизны джинсах и отглаженной рубашке, судорожно сжимающего длинный стебель здоровенной розы.

— Здравствуйте, а Лена дома? — вежливо спросил отрок.

— Нет... — начал папа, только собираясь объяснить, что Лена ушла за хлебом и скоро вернется. Но Вова впал в панику: контролировать отсутствие обсценной лексики в речи было непросто, а тут еще и все пошло не по плану.

— Б**, а ты не п***ишь? — очумело спросил он и уставился на папу в ожидании ответа.

Два месяца после этого мама позорно водила Козыреву в школу по утрам и уводила за ручку после шестого урока.

времени.

КВС Роберт Л. Шорнштаймер и второй пилот Мэделин Томпкинс поднимают борт в небо. В иллюминаторах виден сочно-зеленый остров и океан. Лететь до Гонолулу чуть больше получаса. Но недолгий полет — это не повод оставаться без орешков и содовой. Приветливая миссис Лэнсинг и две другие стюардессы Мишель Хонда и Джейн Сато-Томита начинают разносить напитки и снэки.

13:48 по гавайскому времени.

Происходит страшное. Неожиданно от самолета, летящего на высоте 7300 м, на полной скорости отрывается часть фюзеляжа. В этот момент единственный человек, который стоит в переднем ряду, — это стюардесса Кларабель Лэнсинг. Ее моментально выбрасывает в небо. Две другие падают на пол. Джейн Сато-Томита теряет сознание от сильного удара. Мишель Хонда кричит пассажирам, чтобы те достали спасательные жилеты. Ее прижимают к полу, чтобы защитить от потока ветра из разрыва фюзеляжа.

13:50 по гавайскому времени.

Салон разгерметизирован. Начинается кислородное голодание. Пассажиры в первых шести рядах в прямом смысле летят под открытым небом на скорости свыше 500 км/ч. Единственное, что их спасает, — они пристегнуты. Пилоты экстренно снижают борт.

13:54 по гавайскому времени.

Самолет снижается до высоты 3000 м. Это значение считается оптимальным при разгерметизации. КВС и второй пилот начинают разворачиваться в сторону аэропорта Кахулуи на острове Мауи.

13:57 по гавайскому времени.

Борт AQ 243 заходит на посадку. Из-за плохой управляемости пилотам приходится сажать самолет на скорости 315 км/ч (при стандартной в 250 км/ч). Выходит из строя левый двигатель. Индикатор показывает, что переднее шасси не зафиксировано в рабочем положении. КВС решает продолжать посадку на одном двигателе с риском нераскрывшегося шасси.

13:59 по гавайскому времени.

Boeing 737-297 останавливается на взлетной полосе Кахулуи. К самолету спешат спасательные бригады.

Шасси раскрылось, неисправен был индикатор. Пилоты остановили борт с помощью тормозов и реверса правого двигателя. Из 95 человек на борту выжило 94.

Причиной отрыва части фюзеляжа были признаны коррозия и повреждения металла фюзеляжа, а также усталость заклепок. Тело погибшей стюардессы так и не было найдено. В 1995 году в Международном аэропорту Гонолулу открыли сад, названный именем Кларабелль Лэнсинг.