Семь октав.

Моя учительница музыки, Инесса Александровна, была удивительной женщиной. Насмешливые искорки в глазах, целый рюкзак шуток-прибауток, взрывная смесь терпения и горячности – она вошла в мою жизнь, словно опрокинув цветные краски. Меня, шестилетнего пацана, отец привел в класс, эффектно бросил пару шуток, дал рекомендации относительно любимых произведений и умчал на работу. А я замер на пороге… Ее темные, шелковые волосы до плеч, яркая помада, пунцовые ногти, туфли на высоченной шпильке, золотые часики на руке с ажурной крышечкой сразили меня наповал… В моем убогом дворе не было таких женщин. Моя мама никогда не пользовалась косметикой, дома не было ни кремов, ни духов, ни помад, ни маникюрного лака. И мне захотелось остаться в этом волшебном мире. Я завороженно слушал, как Инесса Александровна играла. Сильные руки, быстрые пальцы, мощные аккорды – несчастная "Лирика" начинала раскачиваться во время ее игры.

Когда мы разбирали новые произведения, Инесса Александровна подсаживалась ко мне, пододвигая стул и мерно ногтем отстукивала ритм. Проставляя номера пальцев на нотах, она мягко наваливалась на меня плечом, и я испытывал странное волнение от близости чужого человека, слыша ее дыхание и терпкий аромат духов. Она была ровесницей моих родителей и казалась мне очень старой. И невыносимо прекрасной. Я одновременно боялся и обожал ее.

Мне было стыдно рассказывать ей о том, что творилось у меня дома. Но каким-то шестым чувством она понимала, что играть дома сложно. Пьяный батя с топором, орущие младшие сестры, вечные потасовки с братом оставляли лишь небольшой временной интервал для занятий.

— Приходи заниматься сюда, в школу. У тебя осталось два свободных дня в неделе, — предложила Инесса Александровна.

И вопрос был решен. Сразу после школы, не заходя домой, я садился в автобус и ехал на другой конец города — в музыкалку. Инесса оставляла своего ученика и шла со мной по школе, ища свободное помещение. Она запирала меня в классе, оставив два бутерброда с вкуснейшим сервелатом и коробок спичек на левой стороне клавиатуры. "Перекладывай по одной спичке с левой стороны на правую каждый раз, как полностью сыграешь произведение. Пока коробок не закончится. Тогда будем считать, что отработал". Произведений в программе было пять.

Домой идти я не хотел. И играл до посинения. В прямом смысле. Огромные старые окна продувались насквозь, батареи почти не грели, в классах было холодно. Периодически вставая, чтоб размяться, поприседав и побегав, я садился на собственные пальцы, пытаясь отогреть их. И вновь перекладывал спички…

Прошло много лет. Когда в 20 лет съехал от родителей, то через полтора месяца вдруг ощутил нестерпимую тоску – я должен ДОЛЖЕН забрать свой инструмент, мою огромную черную "Родину". Оказывается, когда мне было плохо – я играл. И когда хорошо – играл тоже. Теперь же какая-то часть меня оказалась просто парализованной. Я тогда жил в комнате 3 на 3. Из мебели — кушетка, да узкий шкаф. Похрен, я поехал и забрал его! Холостяцкая жизнь, дом полон гостей, моих приятелей, друзей брата, бурные вечеринки, пьянки, свидания. Но если кто-нибудь из гостей ставил бокал на крышку пианино – где-то в глубине меня зажигалась красная лампочка – этого человека я больше не приглашал.

С тех пор я много раз переезжал. И мое пианино — всегда со мной. Я не брошу эти 300 кг боли и счастья. Семь октав грусти и наслаждения. Иногда, при очередном переезде, я оставлял почти всю свою мебель на прежнем месте — диваны, кресла, столы, кухонные гарнитуры. Но моя "Родина" поедет со мной. И если б каждый раз я брал десятку, когда кто-то мне советовал сменить акустический инструмент на более компактную электронику, я бы уже купил самолет. Однажды я все-таки поддался, решился и притащил домой синтезатор-самоиграйку. 450 режимов звука – от флейт, клавесина и скрипок до хорового пения, возможность записи, встроенные варианты ударных, полная имитация игры на механическом инструменте. Уже через два месяца я наигрался и подарил это "чудо" друзьям.

Видимо, Инесса Александровна вместе с нотами заложила что-то еще в мою детскую душу. А я тем временем перекрасил старенькое фортепиано в цвет кофе со сливками и прикрутил к нему витые золоченые подсвечники. И теперь я играю при свечах!

Народ Баджао— первое племя в мире, которое научилось адаптироваться к жизни под водой. Всю свою жизнь они проводят в море и ищут пищу на дне океана. Они живут во временных домах на сваях и на своих лодках, разбросанных по морям Индонезии, Малайзии и Филиппин. Так они живут уже более 1000 лет, и их питание полностью зависит от окружающих морепродуктов.

Уже на второй день войны началась подготовка к спасению сокровищ Эрмитажа. Более миллиона экспонатов эвакуировали в двух эшелонах. Третий, последний, из Ленинграда не ушёл — началась блокада. Практически все картины вывезли в Свердловск, отправить туда рамы оказалось невозможным, и директор Эрмитажа академик Орбели распорядился их не трогать,

Гуляли с девушкой по набережной. Воскресенье, вечер, людей много. Мне позвонили по работе, а девушка в это время пошла в ближайший туалет. Закончил разговор, жду. Приходит, начинает рассказывать, что её два мужика закадрить пытались, а она ответила, что у неё есть парень, и если он (я) подойдёт, то им мало не покажется. Так эмоционально и с возмущением всё это мне рассказывала, мол, за[дол]бали её эти быдло-алкаши. Я вообще по натуре человек спокойный, в рожу дать могу, но первый не начинаю.

Собрались мы уже идти в сторону дома, идём по аллее, и девушка издалека тычет мне в двух этих мужиков, которые к ней клеились. Мужики на вид в теле, в то время, как я — палка от швабры. По мере приближения слышу их смешки, а потом один выдает: "Это вот этот Рембо нас раскидать должен был? " — и ржут. Ну я ж не лох какой-то, тоже ответил остро, после чего началось классическое "за базар отвечай".

В общем, [ман]ды получил я знатной, морда вся у меня разукрашена, зато девушка довольна, рада она, видите ли, что я не ссыкло.

Живу с двумя котами в небольшой студии. В прихожей стоит лоток-едальня: 2 миски под мокрый корм, емкость с водой, крышка от ведерка краски диаметром сантиметров 15-18 в качестве блюда для сухого корма. Все идеально вписалось в лоток. По некоторым причинам в холодильник хожу в другую квартиру — туда-сюда минута или около того.

Сейчас сижу, занимаюсь своими делами, вижу из комнаты кот усиленно закапывает рядом с этим лотком. О, пора кормить плюшевых. Подхожу — ёрш твою медь, котик, [м]лядь еб@ивая, навалил на лоток рядом с водой. Снимаю посуду с лотка, чтобы его помыть — вода, емкости под мокрый ко... А где емкость под сухой?

Обыскал весь пол, включая пространство под ванной, закрытое экраном. Крышка испарилась. Либо вор зашел, пока я минуту отсутствовал и позарился на остатки корма. Мистика...