Это было в вечерней школе, в городе Вельске.

Я заканчивал 11-й выпускной класс. Наш классный руководитель и преподаватель русского языка и литературы, милейшая женщина, лет за пятьдесят, чуть выше среднего роста, смотревшая на наши шалости, сквозь пальцы, на очередном уроке литературы предложила нам, ученикам, выучить любое стихотворение В. В. Маяковского наизусть.

— Срок даю месяц, — сказала она. Многие стихи Маяковского мне нравились, но я не знал, на каком стихотворении мне остановится. Зашел в гости к знакомому преподавателю русского языка и литературы

Сальникову Константину Павловичу и рассказал ему про домашнее задание. Он подумал и предложил выучить стихотворение "Вам " — Для вечерней школы оно пойдет, да и знать тебе его, будет не лишне-, сказал он. Я взял у него томик Маяковского и пошел домой. Дома я раскрыл книгу, прочел предложенное Константином Павловичем стихотворение и увидел, что стихотворение с матюком. Я его выучил не только из озорства, но и потому, что оно мне очень понравилось. Вот это стихотворение:

ВАМ!

Вам, проживающим за оргией оргию, имеющим ванную и теплый клозет!

Как вам не стыдно о представленных к Георгию вычитывать из столбцов газет?

Знаете ли вы, бездарные, многие, думающие нажраться лучше как, — может быть, сейчас бомбой ноги выдрало у Петрова поручика?..

Если он приведенный на убой, вдруг увидел, израненный, как вы измазанной в котлете губой похотливо напеваете Северянина!

Вам ли, любящим баб да блюда, жизнь отдавать в угоду?!

Я лучше в баре ****ям буду подавать ананасную воду!

Прошел месяц. Урок литературы. Асенефа Александровна спрашивает: Кто готов? -

Я тяну руку.

— Вы готовы -, спрашивает она.

— Да -, отвечаю я.

— Читайте -. Я встаю и начинаю читать с места, у парты. Читаю, а в голове крутятся тревожные мысли: с матюком или без, с матюком или без, с матю... Уже надо это слово призносить, а я все никак не решу, как же все-таки быть? И за какую - то долю секунды в голову пришла обреченная мысль: из песни слов не выкинешь. И я прочел стихотворение с этим словом, с матюком. В классе повисла звенящая тишина. Я сел.

— Встаньте, Алексей, сказала Асенефа Алексендровна.

— В каком году написано стихотворение? — спросила Асенефа Александровна ровным голосом.

— В 1915-м -, сказал я.

— А по какому поводу? -, продолжила она свой вопрос ровным голосом.

— По поводу первой мировой войны. — ответил я.

— Да — а, задумчиво протянула она, барабаня своими пальчиками по классному журналу.

— Пожалуй, именно ****ям —, сказала она, делая ударение на первом слоге, а не кому-нибудь. Садись. Пять!

— И тут класс взорвался безудержным смехом, кто-то, хохоча, сползал на пол. Мне пожимали руки, меня распирало от счастья и я сиял как медный самовар. После уроков я зашел к Константину Павловичу и рассказал про прошедший урок. Мы от души посмеялись над ситуацией и подостоинству оценили педагогический талант Асенефы Александровны. А Нина Степановна, жена Константина Павловича, смеясь, сказала мне: — Лешка, а я б тебе кол поставила. Разве можно, при женщине и с матом. -

Один известный советский композитор, автор всемирно известных балетов и других крупных музыкальных творений, приезжает с семьей в дом творчества союза композиторов. Все это происходит в одной закавказской республике. Место очень красивое, с вековыми соснами и чистейшей речкой. У композитора начинается творческий подъем. Почти каждую ночь он спускается в большой холл, где стоит великолепное пианино. Он бесконечно проигрывает свои новые мелодии, записывает их. Потом еще раз все виртуозно играет. В холле была прекрасная акустика. Он отличался огромным трудолюбием, и заканчивал только утром. Отсыпался уже в номере, даже не выходя к завтраку. Но вскоре это кончилось. Спустившись в очередной раз к пианино, он не смог его открыть. Крышка инструмента была крепко прибита огромными гвоздями. Подозрение пало на коллег-композиторов, но доказать что-либо было невозможно.

Не в обиду людям с востока.

Ловлю летом машину. Останавливается типичный хач-мобиль — Жигули шестой модели, тонированные стекла, небритый восточный чел за рулем, который, как ни странно, знает дорогу.

Едем. Люди! Я не знала, что шестерка ездит так быстро! Этот, блин, Шумахер-джан на дикой скорости в потоке машин совершает совершенно немотивированные движения, подвергая реальной опасности здоровье и жизнь своего авто, а заодно и нашу.

Через 5 минут езды я прилипаю к сиденью и не вполне могу понять, вспотела я или уже обоссалась. Через 10 минут езды я закрываю глаза и чувствую то дикое торможение, то дикое ускорение.

Приоткрыв один глаз, окидываю глазами местность. О чудо, осталось 2 светофора и конец пути!

И тут Шумахер-джан видит мой приоткрытый глаз и говорит:

— О, ти проснулся! Какой хороший пассажир, сидишь тихо, не кричишь, не мешаешь ехать! Заснуль даже!

Ребята, как в том анекдоте: "Я бы хотел умереть как мой дедушка, во сне, а не как орущие и обосравшиеся со страху пассажиры его автобуса".

Две короткие истории из Израиля.

Уехал в Израиль один американский [мав]р. Ну, всякое бывает... Год жил в малюсеньком городке, вникал, учил язык, в общем, ассимилировался, как мог. Через год съехал оттуда, и появился в Тель-Авиве. Начал устраиваться на работу, а знания иврита близки к нулю! Его спрашивают: как же так, год учил, а результат — почти нулевой?!

— Да понимаете, говорит, я учился с местными разговаривать первые полгода, а когда пошёл учиться писать, то выяснилось, что разговаривать-то я по-русски учился!

В том городке, оказывается, больше половины русских...

Сидел как-то один товарищ на лавочке, курил задумчиво. Подошёл к нему прохожий, попросил зажигалку. Присел рядом, закурил, и, как это бывает, сходу понял, что товарищ — явный выходец из России. И заговорил с ним на ломаном, но вполне понятном русском языке. Товарищ, конечно, его спросил — откуда и и зачем он русский выучил?

— А я, говорит прохожий, кинолог. И устроился работать с русскоговорящей собакой. Вот и выучил.

"Проникновенье наше по планете

Особенно заметно вдалеке" (c)

Преамбула. Настроение с утра не очень — нас снегом заметает нехило, поутру много аварий, добиралась с мылом. На работе дел много, одно другого дурнее. В конце концов в начале двенадцатого не выдерживаю, отправляю всех к хомячку и закрываю дверь из приемной в свой кабинет (сие у нас не принято, обычно все двери открыты, кроме директорской). Потом пару раз, вылетая за бумагами, шарахаю дверьми. Директор, уезжая, делает внушение секретарю по моему поводу.

Амбула. Открываю дверку и вижу картинку: у секретаря сняты три трубки по одной под каждым ухом и факсовая рядом лежит. В офис входит один из клиентов и спрашивает меня, секретарь не глядя в его сторону говорит, что в офисе нет. Мэн, разворачиваясь, чтобы выйти, видит меня в дверях кабинета. Минута молчания, потом спрашивает "Девушка, что же Вы меня обманываете". Секретарь не поднимая глаз от бумаг и что-то записывая "А мне директор сказал, что ее нет сегодня ни для одного долб... ба кроме него"

Занавес