Мой друг Серега не является фанатом, да и болельщиком тоже, живет в небольшом селе. Как-то, после долгой разлуки, решил он проведать своего друга с Питера. Тихо дома нажрались, тихо поорали. Но, сколько водки не бери, все равно два раза бегать. Пошёл в магазин почему-то Серега, хоть и не местный. Прикупил бутылочку, вышел с магазина, курит. Тут его внимание привлекла толпа "зенитовцев", человек восемь. Как потом он рассказывал, просто из вредности наверное, он крикнул на весь Питер: "Спартак — чемпион!"... Какая реакция была, рассказывать не стоит.

Самое главное, Серега собрался в гости к другу, из Москвы... И сказал, что обязательно где-нибудь крикнет "Зенит-чемпион! ".

Загадочная русская душа!

Значит так, сидим мы- бухой народ, потягиваем пивко(догоняемся).

Макс собрался "идти" домой: "Братва, я попёр на хату..."

Отчодит метров на 10... и падает в открытый канализационный колодец.

Мы не знаем ржать нам или проводить спасательную операцию.

Но, после его фразы: "Ну вот я и дома" мы упали.

Работал я одно время рубщиком мяса в продовольственном магазине. После обеда стою отдыхаю, заходит бабка лет 85, покупает "чекушку" водки, отходит в сторонку и с горла осушает её до дна. Продавщица ей кричит: -Бабуся, день на улице и вредно тебе столько!

Бабка: -какая я тебе бабуся, если я еще вовсю Ебуся!

Магазин рухнул!

Проходил недавно мимо одной из автобусных остановок, рядом с которыми расположены маленькие такие магазинчики 2х2, торгующие товарами первой необходимости ( читай — вино дешёвое, водка хреновая, пиво народное, сигареты). И стоят между магазинчиком и остновкой три представителя братии бомжей — видать только что отоварившиеся в "минимаркете" портвейном то ли "777", то ли чем-то подобным. Открыв бутылку, счастливый обладатель оной с вожделением припал к горлышку, и сделал несколько судорожных глотков, осущив сосуд ровно на треть(видать, проф. привычка). Оторвавшись от источника живительной влаги, и не взирая на тихое поскуливание стоящих рядом коллег, наш познавший радости сегодняшней жизни Вакх с видом заправского сомелье посмаковал последние капли портвешку, и рассматривая на вытянутой руке этикетку бутылки, с непередаваемым ассорти грусти и нежности, обращаясь то ли к самому себе, то ли к медленно умирающим от жажды товарищам, то ли к несправедливым небесам, произнёс:

— Мда... Вы знаете, в том году виноград был плох!