Это — рассказ одного моего знакомого, человека очень пожилого и очень мудрого:

— "В самом начале войны в наше село и в соседние деревни стали привозить эвакуированных. Как правило, это были целые семьи со стариками и с детьми, но без отцов, которые были призваны на фронт, или даже уже погибли. Впрочем, и отцы большинства моих ровесников уже были на фронте. Однажды в первую военную зиму вместе с эвакуированными привезли большую немецкую семью, выселенную из Поволжья. Таких немецких семей переселенцев в наш район привезли довольно много, но расселяли их таким образом, чтобы в одном сельсовете (то есть на несколько деревень) было не более двух-трех семей. Вместе с матерями и стариками в нашей округе оказались десять-двенадцать мальчишек и девчонок от шести до четырнадцати лет. Они стали учиться в нашей школе, но по-русски они говорили плохо, да и открыто неприязненное отношение наших взрослых к немцам в эти военные годы сделали неизбежным огромную пропасть отчуждения между нами и этими "фрицами". Может быть это отчуждение так бы и продолжалось до конца войны, но.... у "фрицев" был настоящий кожаный футбольный мяч с камерой и шнуровкой! , с которым они, как только сошел последний снег, вышли на луг и поставили ворота из жердей. Нашего отчуждения (у нас собственная гордость!) хватило дня на три. На четвертый день уже было невозможно отличить в измазанных весенней грязью разгоряченных мальцах русского от немца, а немца от русского. Рухнула стена неприязни, и лишь изредка от самых обиженных во время драки (которые между подростками, конечно же, были нередки) можно было услышать: "Ты, фашистское отродье"... Немцы быстро влились в наши ребячьи компании и постепенно стали в этих компаниях заводилами. Это повлекло за собой одно очень необычное следствие. Скоро общение в наших смешанных мальчишеских компаниях уже шло на причудливой смеси русских и немецких фраз, а те из нас, у кого были близкие друзья среди немцев, без труда освоили немецкий язык, значительно превосходя в этом нашу учительницу немецкого языка.

Через пару лет после войны немецкие семьи куда-то уехали, но, видимо, цепкая детская память настолько эффективна, что я до сих пор могу без ошибок проговорить пару десятков наиболее часто употреблявшихся тогда немецких фраз, хотя за всю мою жизнь немецкий язык мне так ни разу и не пригодился...".

Молодой отец тащит от машины к подъезду сравнительно небольшой (24 дюйма) телевизор. Рядом с ним припрыгивает мальчуган лет шести и довольно так повторяет:

— Ну теперь-то я "Смешариков" посмотрю, уж посмотрю. Бабушка с дедушкой больше не будут ко мне со своим "Лунтиком" лезть!

Ездил в воскресенье прогулятся. Пощелкать белочек. птичек, прочую живность. Вообще походить по лесу, благо погода была — так себе ничего. Но не об этом. А о детях.

В вагоне напротив сидели мама с двумя детьми. Мальчику четыре с хвостиком, девочке около 2,5. Оба рассматривают какие-то книжки-не книжки, а простые рекламные

Преподаю в вузе, зарегистрирована в популярных соцсетях, поэтому часто студенты или сами добавляются, или появляются в разделах "вы можете их знать". Развлекаюсь постоянно: вот в профиле куча фоток ceксуальной кошечки разной степени раздетости, сиси-попы, томные изгибы, и так она ножку задрала, и эдак — женщина-мечта! А на следующий день эта богиня у меня на семинаре или экзамене: неухоженная, сутулая, двух слов связать не может, сопли-слёзы в три ручья, на пересдачу она не пойдёт, тройку она не хочет, учить минимум тоже не собирается. И идут эти богини-королевы пачками на отчисление каждый год.

Вчера чихнула 15 раз подряд. Я чуть не выплюнула свои легкие, если честно. А наблюдавший за всем этим, отец побежал прочь из моей комнаты с криком: "Как же так. Я вырастил монстра, где моя соль?" Если что, он реально вернулся с солью в руках, начал посыпать вход в мою комнату и читать стихи на латыни.