не живые, но очень искусно сделаны. Посмотрели рыбок, птичек, змеюк, обезьян, покатались на ослике и верблюде и двинули к хищникам. Но с ходу внимание привлекли не они, а один ипохондричный папашка с сынулей – оба очкастые и сопливые. Сперва папашке не понравилось, что у клетки медведя нет положенных метровых ограждений. Медведь нашелся что ответить – швырнул в решетку автомобильную покрышку. Потом отдышавшийся очкарик докопался до лисы – чего это она не пушистая как положено. Довод, что летом они все такие его удовлетворил частично. То же было и с песцами. И тут он узрел хорька! Хорь действительно впечатлял. Он спал на спине, трогательно поджав лапки и изящно изогнувшись. Так уютно, сладенько… — Ну это вообще безобразие! – в очередной раз сунулся он к толстой смотрительнице, спокойно поглощавшей мороженое. – Тут же дети! А вы дохлых животных показываете! — Он спит, — вяло сказала она. — Да какое там спит! Он сдох! Смотрите! – и очкастый, втянув сопли, принялся колошматить по клетке. — Не поможет, — также вяло отреагировала смотрительница, — он спит. — Я… я… я директору пожалуюсь! В Общество защиты животных! В ООН! Смотрительница ненавидяще посмотрела на него, подняла своё монументальное тело со стульчика, прямо сквозь решетку и не глядя сунула недоеденное мороженое медведю (тот обалдел от неожиданного подарочка) и двинулась к надоеде. Дебил хоть бы подумал, кто самый опасный хищник в этом секторе… Она открыла клетку, сцапала хорька за шкибот и пару раз бережно стукнула по голове. Хорек открыл сонные глазки и улыбнулся во всю пасть, впрочем, продолжая висеть как тряпка. — На! Смотри!! Кто тут дохлый? Это может ты мертворожденный? Тетка усердно совала хоря в лицо интеллигенту. Тот пятился не замечая вывалившихся соплей. Хорек продолжал висеть и лыбиться. Идиллию нарушила дочкина подруга: — Тётя! А раз он всё равно спит, можно его в руки взять и сфотографироватся? — Вот! – рявкнула она очкарику (медведи притихли) – Не перевелись ещё нормальные люди! Конечно, деточка, пойдем, я покажу где лучше…