том, как М ввела во грех свою бабушку(Б).

М, тогда 10-летняя девочка, была отправлена на лето в деревню. Семья большая, поэтому рабочих рук хватало, несмотря на летний аврал. Детей привлекали только к таким делам, как подмести двор или пособирать колорадских жуков, а все остальное время: "Иди погуляй, вот луг, вот поле, вот абрикосовый сад, небось, в городе-то замучились в своей школе". Многочисленные потомки радостно пользовались таким попустительством со стороны взрослых и целыми днями шлялись по сельским окрестностям.

В один прекрасный день получилось так, что М шла домой обедать одна.

Путь пролегал мимо колхозной бахчи. То ли арбуз захотелось отведать, то ли искушение что-либо спереть оказалось слишком сильным, но арбузик М прихватила, пользуясь тем, что у престарелого сторожа деда Гриши была сиеста. Довольная, типа, добытчица, приволокла награбленное домой. Дома была только Б. Сурово спросила:

— Откуда?

Девочка, еще не поняв, что она совершила преступление, гордо отвечает, что, мол, с колхозного поля.

Б мрачнеет, в чисто деревенских выражениях объясняет, насколько виновата внучка, и настоятельно предлагает вернуть арбуз на место. В одну руку хватает предмет кражи, в другой болтается зареванная внучка, и быстро, пока никто не видит(все в поле), идут возвращать ягоду-путешественника в родовое гнездо.

Где-то на середине пути Б замедляет ход и начинает обстукивать арбуз.

Останавливается, поворачивается к М и возмущенно говорит:

— Ты, что, арбузы выбирать не умеешь? Он же зеленый. Сейчас я тебе покажу, как это надо делать.

Со сверкающими от возбуждения глазами, ведомая охотничьим инстинктом, Б приближается к бахче.

— Вот, смотри, учись.

Дед Гриша к этому моменту уже закончил свой послеполуденный отдых и поплелся в очередной обход вверенного ему объекта. Увидев людей на поле, бравый сторож взял наизготовку заряженное солью ружье и пошел в атаку. К его величайшему изумлению, среди арбузов копошились не деревенские пацаны и не местные алкаши(собственно, соленое ружье для этих двух категорий и предназначалось). Рядом с Б уже находился небольшой арбузный курганчик. Потерявший дар речи дед Гриша пытался понять, что здесь, еще и в такой пикантной ситуации делает самая уважаемая в деревне женщина.

Б пришла в себя, блеск в глазах потух, в голове появилось осознание содеянного. Сев на кучу арбузов, бедная женщина разрыдалась.

Сторож был не чужд простого человеческого сострадания, тем более, что соседями уже с полвека являются.

— Эти арбузы перетаскиваете ко мне в сторожку. Вот эти 2(выбрал лучшие)берете с собой, только тихонько несите, огородами, чтоб никто не видел.

Дома дедушка подозрительно спросил:

— Откуда добро?

Б не стала выпендриваться и честно все рассказала. К тому моменту она уже успокоилась, и рассказ выглядел веселой историей. Дед ее немного пожурил, но к дармовому угощению отнесся с должным вниманием.

Между тем, дед Гриша пошел в сельсовет, где, отозвав в сторонку председателя, сообщил тому пренеприятнейшее известие:

— Только что на бахче воров спугнул, кто, не разглядел, а арбузов штук 20 снять успели. Я сразу к вам. Что делать-то? Не гонять же милицию из-за 20 арбузов.

Председатель покумекал и понял, что ему такие проблемы и даром не нужны (после смерти великого вождя прошло не так много времени, и воспоминания еще были свежи). Очень кстати в сельсовет зашел участковый и принял живейшее участие в обсуждении существующего положения дел. Ему тоже не хотелось никакого геморроя. Путем мозгового штурма решение родилось на свет божий.

Под покровом ночи несколько дюжих мужиков с мешками пошли в сторожку, забрали добычу и принесли в сельсовет. Утром из сельсовета расползались люди, особо отличившиеся на полях нашего необъятного государства.

Арбузно-самогонное общение продолжалось еще 2 дня, дед Гриша несколько раз посылал людей за закуской на бахчу. Колхозные работы временно приостановились, но это уже совсем другая история.

Репутация бабушки была спасена.

читал. Хотя, на счет последнего, в смысле что не читал во время ceкса, я могу ошибаться. У него была шикарная для тех, ещё советских времен библиотека — фантастика, приключения, классика... Распрашивая меня о жизни моей, родителях, он всё время ёрзал и кидал нетерпеливые взгляды на книжный шкаф. Вежливо выслушав меня, он извинился, подбежал к шкафу, выхватил толстенный том и направился в сторону туалета. У него был хронический колит и посещения туалета в сутки были совсем не однократными, а совсем скоро я узнал, и довольно длительными. В туалете помимо необходимых элементов всегда лежали на полу пачка сигарет "Прима" и зажигалка, потому что курение было второй, пусть и менее важной, но всё же страстью.

Итак, родственник удалился с книгой в туалет и буквально через пять минут оттуда раздался двойной, разницей в пару секунд, крик. Не скажу, что истошный, но всё-же довольно тревожный. Я соскочил с кресла, но жена родственника тетя Лена дала понять, что тревожиться не о чем, и я, как будущий врач расценил, что этот крик как-то связан с болезнью родственника, ну а может у него плюс ко всему ещё и геморрой. Вскоре раздались еще крики, потом еще. Туалет был занят больше часа, и с периодичностью 5-7 минут хозяин напоминал о своем существовании голосовыми сигналами. Вечером всё повторилось. И утром. И в последующие дни.

Я предлагал свою помощь, в смысле что-то посоветовать и даже посмотреть, на что дядя Толик смущенно улыбался и махал кому-то и куда-то рукой...

В конце следующей недели мы поехали на выходные на дачу. Туалет у них был оборудован непосредственно в домике, прямо как в городе — с унитазом. Правда, меня предупредили, что ничего бросать туда, ну кроме, сами понимаете чего, не следует — ну там, бумагу, окурки, как это делалось в городе. Что-то могло забиться, засориться, загореться — я не вникал... Для окурков стояла банка, лежала та же пачка "Примы", вместо зажигалки — спички.

Но что самое интересное, не смотря на ту же периодичность посещения, вскриков родственника почему-то больше не было слышно. Не мог же он излечиться сразу по прибытии на дачу! Меня это заинтриговало. Спрашивать напрямик я уже стеснялся, но голову свою ломал над этой почти детективной ситуацией весь день, пока мы с родственником не пошли париться в баньку. Раздевшись, я увидел, что у дядьки его незагорелые ягодицы были в какой-то краснопятнистый горошек. Я спросил, что это, и тут всё прояснилось наконец-то. Эти пятна были ожоги от сигарет! Дело происходило так. Дядька, закрывшись в туалете, садился на унитаз, подкуривал сигарету, открывал книгу и с головой уходил в чтение.

Так как сигарета была без фильтра, вскоре он, естественно, обжигал пальцы. Так рождался первый крик. Не отрываясь от чтения, он слегка отрывал задницу, чтобы выбросить окурок в унитаз, но тот почти всегда попадал на крышку, и задница его тут же прихлопывала. Раздавался второй крик. Я согнулся пополам от смеха. Отсмеявшись наконец-то, я спросил, а почему на даче-то тихо? Понятно, что здесь есть банка для окурков, но где же первый крик? Дядька признался, что тетя Лена запрещает ему брать книги на дачу, потому что здесь всегда полно работы и чтение будет только отвлекать. Как паллиативный вариант - только газеты. Но газеты советские, понятное дело, не так увлекательны, поэтому процесс курения мой родственник всегда контролирует. Кстати, и туалет дядя Толик занимал тут не более пяти-десяти минут...